прощанье в Крепостной я заходил к Анне Ивановне Олех. Она сказала, что приходил Подольский и с ним еще 4 человека. Пошли в тыл.

Возможно, сегодня по радио сообщили, что освободили Воронеж, Нижний и Средний Дон и что наши войска уже под Ростовом.

Наступил вечер. Спать опять негде.

30 января 1943 г.

Вчера вечером и сегодня в 3 часа утра наша часть отправилась в станицу Ставропольскую, ближе к фронту. Часть 2‑го эскадрона, и в том числе я, как писарь, оставлены в ИТК. Не знаю, хуже ли это или лучше. В связи с отъездом мне приказано было не спать и разбудить начальника к 3 часам. В страшной тесноте, полусидя, полустоя, при слабом свете коптилки читал «Белый клык» Дж. Лондона. Я давно думал, вспоминая произведения Лондона, что гитлеровская теория всесильной личности во многом взята от Лондона78, а теперь, перечитывая «Белый клык», в этом убедился. Выживает только сильный, сильный уничтожает слабого, свое господство он устанавливает путем уничтожения подчиненных, война – это закон жизни, врага надо деморализовать и подавить всеми средствами – это закон зверей Лондона, это мораль гитлеровцев.

Сегодня чувствовал себя относительно свободно, приводил в порядок дела эскадрона, а вечером с двумя лейтенантами ходил на прогулку. Последние дни болею гриппом и желудком. Питание скверное. Вчера, например, – и на завтрак, и на обед была обыкновенная пшеница, сваренная в недосоленной воде без жиров и мяса.

Я свой желудок вчера лечил уже испытанным лекарством – отваром дубовой коры. Завтра вновь придется прибегнуть к этому средству.

Вообще сегодня чувствовал себя хорошо и отдыхал. Поместился у тех же старичков, у которых ночевал при первом походе на ИТК (специалисты по выделке кавалерийских седел Аралов Дмитрий Степанович и Матрена Семеновна).

Меня беспокоит, что у меня нет чистого белья. Матрена Семеновна больна и стирать не хочет. Кстати, в тембре ее голоса есть какие-то нотки, как у Т. А., и такая же манера говорить протяжно. Наверное, в старости так будет говорить Тамара.

Сегодня я более свободен, чем когда-либо, начиная с 19 ноября. Но это, очевидно, день-два, а потом пешком из гор километров на 50–70.

Заняты Горячий Ключ, Кропоткино, Новый Оскол. У нас – Георгиевская и другие. Уже километров 25–30 от Краснодара.

В районе Крепостной все так же плохо. Ламбина, Безымянная, Смоленская у немцев.

31 января. Утро

Я давно собираюсь написать несколько строк о «ялдашах». Их много в этой армии. Вид «ялдаша» ужасен. Он, очевидно, с начала войны не мылся. Шинель, одежда, обувь у него сожжены, т. к. он вечно лезет в костер. Винтовки редко у кого из них. Лица измучены. Идет «ялдаш», еле движется и, как рыба на песке, глотает раскрытым ртом воздух. Он отбивается от своей части и бродит голодным. У него 7 раз «курсак79 пустой», а сам он «балной» и плачущим голосом попрошайничает. Все дохлые лошади съедены ими. В наступление они идут кучей и бывают часто ранены. От небольшого ранения «ялдаш» кричит благим матом. Его окружают другие и тоже кричат, а в это время их и уничтожают. Но чаще они с поля боя исчезают: или перебегают к противнику, или уходят в тыл и скрываются где-либо у костра. Охотно воруют все. Охотно идут в госпиталь, даже если не ранены. По дорогам мертвых «ялдашей» тоже сколько угодно.

Им, очевидно, после войны все это припомнят.

Вечер 31 января 1943 г.

Случайно я услышал сегодня фамилию Дюжев. Стал спрашивать. Оказалось, что это Анатолий Михайлович Дюжев, брат Тамары Михайловны, моей сожительницы. Он недалеко от ИТК в 9‑й Гвардейской бригаде, начальник отдела по сбору трофеев. Я передал ему записку, сообщив ему о себе, о том, что был в Пашковской80 в июле, написал о родных, попросил, чтобы он сообщил обо мне, если попадет раньше меня в Пашковскую или Краснодар, написал ему свой адрес, попросил, если можно, найти меня здесь.

Сегодня взяты Тихорецкая и Майкоп. Передан приказ Сталина о том, что враг в панике бежит на Таманский полуостров. В приказе предлагается отрезать ему пути отхода.

2 февраля 1943 г.

Три дня подряд, вернее три ночи, мне снится Марийка с Юрой. Я вижу ее красивой и признающей свои вины. Вероятно, она получила мое письмо. Юру я вижу таким же хорошим мальчиком. Сегодня, будто я куда-то уезжал, оставляя его одного, и инструктировал, как ему надо себя вести.

Эти дни провожу почти в безделье. Там, где я живу, находились 2 дня работники склада. Я вдоволь несколько раз попил с ними чаю (очень сладкого) и с печеньем – событие большой важности. Я им немного помог в составлении отчета. Очевидно, в дальнейшем я ел бы с ними сытно, но их выселили. На их место поселился батальонный комиссар, тоже работник тыла. Его повар кормит изысканным, в том числе приносит шоколад, лимоны. Сегодня с поваром я познакомился, и в мою всегдашнюю манку на одной воде попало грамм 50 сливочного масла. Как это продолжится дальше – посмотрим.

Сегодня привезли нам вино. Я получил законных 200 гр. Потом мне дал командир 100 грамм. Похоже, что вечером мне еще попадет 200 грамм. Сладкий портвейн, которого я не особенно люблю, и отсутствие закуски – не сделали мне приятного настроения. К тому же у меня болен желудок и ослаблен организм. Я чувствую себя не опьяненным, а страшно ослабевшим. Мне хочется спать.

3 февраля 1943 г.

Вчера и сегодня видел во сне Тамару Андреевну и Лиду. Один раз Лида ругала меня, что я чем-то обидел Тамару. А Тамара маленькая шла по улице и вздрагивала плечами. Очевидно, плакала. Но я видел, что дорог ей. В другой раз Тамара готовила мне снова посылку и какое-то письмо. Я это письмо читал на большом расстоянии и радовался, что оно такое ласковое.

Ходят еще не подтвержденные слухи, что наши войска взяли Батайск и Ростов, а также, что бои идут в Пашковской под Краснодаром.

Наконец мои обе пары белья стираются. Я сижу без белья и все-таки чешусь. Очевидно, вши есть и в верхнем обмундировании. Сейчас пойду к речке искать.

4 февраля 1943 г.

Сегодня я видел довольно странный сон. Я получил командировку, или был демобилизован и приехал домой. Дома никого не встретил, оставил записку и спешно выехал в институт в г. Орджоникидзе. И вот туда приехала Марийка с Юрой и Тамара с братом Анатолием. Марийка была низкого