дезертира поймали, – выдавил Вовка, обращаясь к спрыгнувшему с площадки часовому. – Фронта испугался, в лес убежал. – Он сплюнул под колесо и отвернулся.

На востоке занималась зябкая утренняя заря. Шел первый день нового тысяча девятьсот сорок второго года.

От автора

Иногда мне приходится проезжать мимо полустанка, на котором прошло мое детство. Подъезжая к нему, я всегда начинаю волноваться. Вот мимо окон вагона проплывают развалины старой бани, потом дом дедушки Кузнецова. Кто в нем живет, я не знаю: Петр Михайлович умер в самом конце войны. На месте магазина и усадьбы Савелича густо растет крапива. Новый магазин построили в центре поселка, а недостроенный дом Савелича конфисковали для детского сада и перенесли в центр.

Нашего дома нет тоже. Судя по тому, что там крапива пониже и на том месте, где было подполье, чернеет яма, разобрали его позже.

Я перехожу на противоположную сторону и вижу все то же станционное здание, скверик, опустевшее здание водокачки. Паровозы ушли в отставку, а тепловозам вода не нужна.

Левее, на горе, виднеется новая, с большими окнами школа. Правее, на сопке, угадывается поселковое кладбище. Над ним полощется красный флаг. Кто заменяет полотнище над могилой Хрусталика, когда оно выгорает, я не знаю: бабушка умерла, а Славкины родители уехали в Киев.

Японцы в поселке все-таки были. Они приехали не как завоеватели, а в качестве пленных. Два года в окрестных лесах они пилили дрова и заготавливали бревна. После окончания семилетки, я работал у них десятником. Когда, потирая руки, они говорили «самы», что означает «мороз, холодно», мне каждый раз вспоминалось начало войны, суровая зима тревожного сорок первого года.

Позже тоже было не сладко: холод, голод, недосыпание. Но на душе было легче: пусть победа была еще не близко, но в ходе войны наступил перелом. И уже в трудном сорок втором нам добавили по карточкам хлеба, мяса и сахара.

Прав был Цырен Цыренович, когда сравнивал просторы России с «шибко большой» медведной. Сколько ни приходило к нам завоевателей, редко кто из них уходил живым. Не ушли и новые гунны.

Все военные и послевоенные годы мы жили в тревожном ожидании: вдруг каким-то чудом отыщется отец и вернется домой. В июле сорок третьего года мы получили извещение: пропал без вести. Последнее письмо было датировано третьим июлем. Письмо было из-под Курска. Отец писал, что наши окопы находятся в полутораста метрах от немецких и он явственно слышит немецкую речь. Пятого июля немцы перешли в наступление. Представляю, что там творилось…

От Славки я изредка получаю поздравительные открытки. Он работает в конструкторском бюро, проектирует новые самолеты. Генка Монахов служит в Морфлоте, Мишка Артамонов работает на железной дороге, Захлебыш стал журналистом, часто печатает хлесткие, ядовитые фельетоны.

Вовка Рогузин живет в Клюке. Он – линейный электромонтер. Жену его зовут Надей. Это та самая Надя Филатова, которая училась в нашем классе и жила с ним в одном доме.

О Кунюше ничего не слыхать: говорят, он уехал работать на шахту и как в воду канул.

Об остальных мне ничего неизвестно…

Сноски

1

Паду́шка – небольшая па́дь, балка (овраг) на равнине, часто заболоченная и заросшая деревьями (здесь и далее прим. ред.).

2

Изю́бр (изюбрь) – крупный восточносибирский олень.

3

Инджиган – детеныш косули.

4

Варна́к – бежавший с каторги, здесь: негодник.

5

Зоска – мешочек, набитый крупой. Используется для игры. Игра в зоску состоит в том, что один из играющих в нее сначала подбрасывает зоску кверху, а когда она под тяжестью свинцовой пуговицы падает вниз, играющий подбивает ее ногой опять кверху и т. д.; побеждает тот, кто сделает больше ударов по зоске, не давая ей упасть на землю.

6

Чембу́р – длинный повод уздечки.

7

Пря́сла – часть изгороди от столба до столба.

8

«Ночной смотр» – романс на стихотворение Й. К. фон Цейдлица в вольном пересказе В. А. Жуковского.

9

Курмушка – куртка.

10

ОРС – Отдел Рабочего Снабжения.

11

«Киров с нами» – стихотворение Н. Тихонова.