централизованной бюрократии, вынужденной следовать продиктованному армией курсу; с другой – общество этой страны славилось дисциплинированностью, регулярно при этом проявляя склонность к беспорядкам и кровавому политическому насилию[12].

В начале октября Зорге отправился в Нагою, промышленный город в четырех часах езды к юго-западу от Токио, где у него была назначена встреча с последним и (как позже выяснится) самым важным информатором из Германии.

Нагоя была и остается мрачным местом со множеством фарфоровых заводов и текстильных фабрик. Подполковник Ойген Отт был откомандирован туда в должности офицера связи третьего артиллерийского полка Японии. Проживая с семьей в спартанских казармах полка, Отт был лишен общества своих соотечественников. Если бы Зорге появился в его жизни в какой-то другой момент, их отношения могли бы сложиться совершенно иначе. Как бы то ни было, одинокий офицер был рад возможности подружиться с обаятельным, уверенным в себе журналистом, тем более что у того было с собой письмо от старого берлинского друга Отта Целлера, сообщавшего о политической и личной благонадежности Зорге.

У Зорге с Оттом было много общего. Они быстро выяснили, что служили в одной дивизии на Восточном фронте – очередной пример kampfkameraderie, боевого братства, объединявшего Зорге со многими немцами его поколения. На момент их знакомства Зорге было тридцать девять лет, Отту – сорок четыре. Оба любили шахматы и восхищались Японией[13]. И хотя Зорге будет цинично пользоваться расположением Отта, по сути, их дружба была искренней. “Отт был приятным человеком… проницательным, способным, политически трезвым”, – писал Зорге в своих тюремных воспоминаниях. Оба скептически относились к нацистам – хотя Отт вскоре преодолеет свои сомнения и станет верным слугой рейха, что будет вызывать у Зорге отвращение. Отт, по словам Зорге, “считал меня человеком крайне прогрессивных взглядов, не нацистом, не коммунистом, а просто несколько эксцентричной личностью без каких-либо партийных пристрастий”[14].

Во время Первой мировой войны Отт служил офицером в артиллерии, на передовой его презирали кадровые военные старой школы. “Отт – маленький шваб, строящий из себя важного пруссака, – говорил генерал Вальтер фон Райзенау, один из непосредственных начальников Отта. – В конце концов, он был лишь бледным подобием прусского капрала, а не офицером”[15]. Подлинный талант Отта и правда состоял в скрытых и совершенно неджентльменских шпионских навыках и тайных операциях. После службы на фронте Отта приметил полковник Вальтер Николаи, глава высшего руководства разведывательной службы Германии, поручивший ему собирать военные разведданные.

После поражения Германии в 1918 году Отт погрузился в подпольную работу. Генерал Курт фон Шляйхер, решительный противник коммунизма, один из основателей фрайкоров в 1919 году, завербовал юного офицера в своих секретных целях. Шляйхер собирал секретную группу, Sondergruppe R (где R означало “Россия”), тайно занимавшуюся восстановлением германской армии в обход Версальского договора. Это скрытое вооружение подразумевало взаимодействие с большевистской Россией в рамках конфиденциального соглашения между Шляйхером и членом ЦК Леонидом Красиным в 1921 году[16]. Финансировалось тайное восстановление военной отрасли сетью фиктивных корпораций, созданных Шляйхером, – самая известная из них, GEFU, или Компания по продвижению промышленных предприятий, вложила в советскую военную промышленность 75 миллионов рейхсмарок. В период с 1921 по 1933 год, когда соглашение было расторгнуто советским руководством, встревоженным растущей популярностью Гитлера, эти тайные военные контракты обеспечивали СССР столь необходимой иностранной валютой, позволяя при этом Германии не отставать в области военных технологий, несмотря на официальное разоружение, продиктованное одержавшими победу союзниками.

Ойген Отт руководил политическим отделом Шляйхера. Он также выступал в роли связного с так называемым Черным рейхсвером, которым руководил майор Бруно Эрнст Бухрукер. Это была армия, состоявшая из arbeits-kommandos — “рабочих коммандос” – ополчение, прикрывавшееся вывеской гражданской трудовой организации. Такой подлог позволял Германии превысить установленные Версальским договором ограничения по составу войск. Одиозный Черный рейхсвер Бухрукера, как и старые фрайкоры, откуда сюда набрали многих участников, ликвидировал граждан Германии, подозревавшихся в сотрудничестве с Союзнической контрольной комиссией – организацией, следившей за выполнением условий мирного соглашения. Жертв казнили после того, как им выносили обвинение в государственной измене в тайных военных судах, известных как Femegericbte. Эти убийства были открытым вызовом власти Веймарского правительства и доказательством, что немецкой армии удалось стать государством в государстве, презрев слабое гражданское руководство и осуществляя политику перевооружения за спиной демократически избранных властей.

Отт должен был прекрасно понимать динамику прихода японской армии к власти в 1930-х годах, будучи участником аналогичного процесса у себя на родине. По мере развития событий он может показаться наивным простофилей, которого взял в оборот его хитрый товарищ Зорге. Но не стоит забывать, что в первые годы своей карьеры Отт и сам был профессиональным лицемером, не только участвовавшим в тайной сделке о перевооружении с коммунистической Россией, но и состоявшим в подпольной организации, ответственной за ряд политических убийств.

В декабре 1932 года, отслужив свой срок на посту министра обороны, Шляйхер ненадолго стал канцлером Германии. Он отправил Отта своим эмиссаром к Адольфу Гитлеру, предлагая восходящей звезде нацизма должность в кабинете министров. Гитлер отказался, нацелившись на верховную власть, которой совсем скоро – 30 января 1933 года – и добился. После того как Гитлер занял пост канцлера, руководство Отта в высшем командовании распорядилось убрать его как доверенного сотрудника павшего Шляйхера с глаз долой и из сердца вон – в далекую Японию. Это решение, вероятно, спасло Отту жизнь. Сам Шляйхер был убит во время “ночи длинных ножей” – кровавой чистки, проведенной Гитлером против его врагов в нацистской партии и возможных соперников за ее пределами[17].

Служба Отта в Нагое была своего рода политической ссылкой. Его карьера резко застопорилась, впереди было туманное будущее. Энергичный интеллектуал Зорге, по-видимому, стал приятной компанией не только для Отта, но и для его семьи. Спустя несколько дней после их первой встречи Отты, отправившись на автопрогулку за город, случайно встретили гулявшего по рисовым плантациям Зорге. Он галантно поздоровался с женой Отта Гельмой и поболтал с их двумя детьми, Подвиком и Улли, которым на тот момент было одиннадцать и семь лет. Совсем скоро дети будут называть его не иначе как “дядя Рихард”.

Зорге вернулся в Токио, довольный своим новым знакомством. Начало его социальной карьере в немецкой колонии было положено, пора было переходить к созданию подпольной агентуры. По пути в Японию в ходе недолгой встречи с неназванным агентом в парижском отеле “Ноай” Зорге узнал, что один из членов его будущей команды – некто Вукелич – уже находится в Токио и ждет, когда с ним свяжутся. Действуя крайне осторожно, Зорге дожидался Бруно Вендта, радиста, прошедшего обучение