И отдельная строчка: «А многие интеллектуалы кричали: “Великое десятилетие!” и получали за это ордена, ученые звания».

А вот теперь посмотрим на список обвинений против «антипартийной группы» в постановлении того самого пленума. Группа не желала «обгонять Америку», а Молотов, оказывается, противился курсу на освоение целины. Молодец Молотов!

Шепилов же, как мы уже видели (а в последующих главах еще вернемся к этому), был известен не просто как «ученый», а как экономист-аграрник.

И вот – из стенограммы того самого разгромного пленума – отличный эпизод. Хрущев – об очередной сельскохозяйственной реорганизации, против которой Шепилов выступал: «Мы еще посмеемся над вашими рассуждениями, тов. Шепилов, когда в полную силу скажется все положительное значение перестройки».

Ведь кто-то же из участников пленума это помнил, рассказывал друзьям по большому секрету…

И как же было Хрущеву с его командой не начать новые репрессии против «антипартийной группы» именно в те даты, когда катастрофа стала очевидной для всех?

И это мы пока коснулись только сельского хозяйства; а еще была антицерковная кампания, борьба со стилягами и узкими брюками (к этой теме вернемся ниже), а еще – нечто похуже: восстание рабочих. В 1962 году, в Новочеркасске. В 1992 году Главная военная прокуратура РФ установила, кто и как руководил его подавлением. Приказал применить оружие против людей, собравшихся на площади перед горкомом партии, тогдашний второй человек в стране – Фрол Козлов. Размещенные на верхних этажах зданий стрелки открыли огонь на поражение, в результате пострадало от 60 до 71 человека, из которых 16 погибло.

Но тут, по сути, лишь следствие сельскохозяйственной и прочей катастрофы, и это все-таки не совсем Хрущев, а Козлов. Другое дело во внешней политике, тут отпечаток личного стиля Хрущева более чем очевиден. А Шепилов, напомним, был короткое время еще и министром иностранных дел, но затем был смещен Хрущевым по простой причине: внешней политикой «первый из равных» захотел заниматься сам.

Главной катастрофой был, конечно, Карибский кризис 1962 года; мы его упомянем, но сначала – несколько менее известная сегодняшней публике история. С Китаем. Здесь я рекомендую превосходную книгу из серии «Жизнь замечательных людей» – биографию Мао Цзэдуна (2007 год), написанную моим сокурсником профессором Александром Панцовым.

Дело в том, что для Дмитрия Шепилова Китай всегда был особо интересным и важным вопросом. И лучшее свидетельство тому – последние три главы его мемуаров, посвященные поездке партийно-правительственной делегации во главе с Хрущевым в Китай осенью 1954 года.

Шепилов, член делегации, тогда еще занимает должность главного редактора «Правды», во внешней политике он относительный новичок или, допустим, журналист (что в упомянутых главах очень чувствуется). Но тем не менее какие-то эпизоды переговоров Хрущева и Мао, повлекшие за собой потом катастрофу в отношениях СССР с Китаем, он уловил очень четко; ну, пусть с учетом последовавших событий. Они касались стиля отношений между Хрущевым и Мао Цзэдуном; а стиль, как выяснилось, тут очень важен, он часто даже оказывался сердцевиной этих отношений.

Я постараюсь остаться верным принципу не пересказывать без крайней необходимости шепиловские мемуары и сосредоточусь на том, что выявил в своей книге Александр Панцов.

Итак, Хрущев поставил целью отойти в отношениях Москвы и Пекина от старой, сталинской схемы, отбросить ее «к чертовой матери». Что получилось?

Вроде бы политика Сталина в Китае была попросту жуткой. Собственно, книга Панцова рассказывает прежде всего именно об этом – о долгой истории того, как Сталин и Москва десятилетиями держали Мао и китайских коммунистов на коротком поводке, не давали вообще ничего сделать без разрешения, даже подкорректировать идеологию. Причина простая: китайские коммунисты годами жили за счет финансирования Москвы, и даже трофейное японское оружие, которое помогло Мао победить Чан Кайши в 1945–1949 годах, пришло тоже от Москвы.

Мао, который взял власть в 1949-м, унаследовав разоренную страну, боялся Сталина и четко следовал его указаниям. Сталин, между прочим, не давал Мао даже вывести войска из Кореи (речь об американо-китайской войне за Корею 1950–1953-го года), хотя там дела Китая шли не лучшим образом. Мао потерял в этой войне 148 тысяч убитыми. И старшего сына, 28-летнего Мао Аньина, одного из очень немногих дорогих для него людей.

И тут умирает Сталин, через год становится ясно, что вроде бы новый лидер – именно Хрущев. И тот едет в Пекин на 1 октября, празднование пятилетия создания Китайской Народной республики.

Звонок номер один: при Сталине Мао не мог просто так, без согласования с Москвой, снять кого-то из высшего руководства, а тут – для пробы – в Китае репрессировали Гао Гана и прочих. А Москве доложили об этой истории позже. Видимо, решили посмотреть: а что будет? А ничего не было! В мемуарах Шепилова есть такой эпизод – он описывает первые переговоры Мао и Хрущева. Хрущев рассказывает, как уничтожали Берию, Мао в ответ – о том, как расправились с Гао Ганом. Хрущев (и Шепилов) даже не понимают, что слышат полный бред, даже издевательство. И реакции поэтому с нашей стороны – никакой.

Оценка Панцова: Хрущеву нужно было признание со стороны Мао в качестве наследника Сталина. Точнее, это Мао сделал вывод, что роли – возможно – поменялись и уже Москве что-то нужно от Пекина.

Дальше началась вакханалия хрущевской щедрости, опять же Шепиловым описанная довольно ярко. Посыпались подарки: полмиллиарда инвалютных рублей в виде займа, решение отдать базу флота в Люйшуне (а это, между прочим, Порт-Артур), отменить советские привилегии в Маньчжурии и Синьцзяне, сдать нашу долю в совместных советско-китайских предприятиях… Было обещание построить китайцам 141 промышленное предприятие, потом – еще 15… И еще…

Да-да, это все было в ходе одного визита октября 1954 года: сегодня 141 завод, завтра еще 15, и так происходило день за днем. Шепилов описывает замешательство китайских лидеров от этого дождя милостей, говорит, что это уязвляло их гордость…

А Александр Панцов ставит вопрос куда жестче: ошибка Хрущева была в том, что в 1954 году вообще не надо было ему первым ехать к Мао, надо было вызвать его к себе. Потому что «верный ученик Сталина, Мао уважал только силу». Но в предыдущие годы, кроме Молотова и тех, кто «совершил экскурсию в Европу на танке», советские лидеры просто не выезжали из страны. Панцов пишет: Хрущев так хотел увидеть Китай, что пришел от этой идеи в возбуждение, как ребенок. Кстати, путешествовал потом, после переговоров, по стране две недели. И в ходе других своих поездок так делал.

Когда человека заваливают подарками