— Нас убивают, а мы будем сидеть и ждать свою очередь? — кричали закоперщики.

— А что же нам делать? — вопрошали сомневающиеся.

— Грабить лавки, громить офицерские квартиры! Пить и веселиться! Даешь свободу! — вопил местный люмпен.

— Даешь! — кричала братва, бросаясь со всех ног к ближайшим пивным лавкам, чтобы опередить конкурентов. — Даешь свободу! Долой царя!

С криками «Бей, круши!» толпы матросов ринулись в центр города, разбивая магазины, винные лавки, поджигая дома. Всех оказавших сопротивление безжалостно убивали. Как выяснилось позже, из 22 тысяч нижних чинов гарнизона в бесчинствах участвовали 14 тысяч. Вскоре практически весь Кронштадт оказался во власти мятежников. События быстро приобрели характер бандитских грабежей лавок и погромов.

До прихода в город сухопутных войск, подавивших беспорядки, офицеры пытались организовать часть оставшихся верными солдат и матросов на отпор мятежникам. Например, учебная команда 1-го кронштадтского крепостного батальона под командованием штабс-капитана Новгородского залпами отражала нападение толпы погромщиков, позднее нападение повторилось — и тогда капитан Новгородский «собрал и присоединил к своей команде добровольцев из музыкантов, раздав им винтовки; второе нападение произведено было более энергично, чем первое, причем ружейный огонь, по-прежнему беспорядочный, был более частый. Один из музыкантов-добровольцев был ранен, и кроме того шальною пулей был ранен музыкант в казармах, не принимавший участия в деле…»

* * *

К вечеру пожары, а за ними и погромы распространились уже по всему городу. Пьяные матросы и тут же примкнувший к ним местный люмпен врывались в магазины, питейные заведения и частные квартиры. То и дело между погромщиками вспыхивали драки, заканчивающиеся чьей-то смертью.

Из рапорта коменданта Кронштадта от 9 ноября 1905 года: «1-я рота 2-го кронштадтского крепостного пехотного батальона под командой капитана Леонтьева, огнем разгонявшая погромные толпы и сама подвергшаяся обстрелу с фланга и тыла, также понесла потери. В роте оказались потери: в нижних чинах — 1 убитый, 1 тяжело раненный и 3 легко раненных». Судя по отчету ВРИД крепостного врача крепости от 1 ноября 1905 года, убитый — рядовой Степан Быченков, раненые — младший унтер-офицер Афанасий Козлов, ефрейторы Петр Филиппов, Павел Шефер, рядовые Александр Мужевлев, Антон Терехов. Судя по другим отчетам, тяжелораненый впоследствии умер (кто именно — неясно, рапорт коменданта крепости № 32 от 11 февраля 1906 г.).

Были раненые и среди офицеров. У казармы 5-го артиллерийского батальона был ранен в голову артиллерийский подполковник Бек. Получил булыжником по голове и ехавший на извозчике к телефону в морское собрание, за указаниями, командир 3-го флотского экипажа капитан 2-го ранга Абрамов: «…сзади в капитана Абрамова был брошен камень, попавший ему в голову и причинивший ушиб с кровоизлиянием…» Заметьте, мятежники храбростью не отличались, а нападали на свои жертвы сзади, чтобы в случае, если жертва выживет, их потом не опознали. Так будут убивать офицеров и в 1906 и в 1917 годах. Увы, звериная жестокость и трусость всегда соседствуют…

На следующий день погромы и поджоги продолжались. Для подавления беспорядков к Кронштадту подошли броненосец «Император Александр II», минный транспорт «Волга» и несколько миноносцев. В город вступили доставленные морем из Петербурга гвардейские полки. Желая утихомирить разбушевавшихся матросов, перед толпой выступил герой Порт-Артура капитан 1-го ранга Эссен. Более тысячи человек вняли его словам и стали успокаивать своих товарищей. 28 октября в Петербург возвратился из Севастополя морской министр адмирал Бирилев и в тот же день отправился в Кронштадт. В тот же день Кронштадт был объявлен на военном положении.

Началась зачистка города. Никакого сопротивления гвардейцам оказано не было, пьяные матросы просто разбегались, а когда бежать было некуда, сдавались. Изъятием оружия руководил будущий известный полководец Первой мировой войны, а тогда командир Павловского полка генерал Щербачев. В течение дня все погромщики были переловлены и арестованы, социал-демократы и эсеры предусмотрительно покинули город. Под арест попали несколько тысяч матросов и около восьми сотен солдат. После протрезвления наступило раскаяние. Офицер Петербургского военного округа А. Богаевский в своем рапорте написал: «Водка спасла Кронштадт».

Снова предоставим слово историку и писателю Б.В. Заболоцких: «Настроение у него (у морского министра Бирилева. — В.Ш.) было отвратительное: поносил черноморцев, а свои — балтийцы — показали себя в еще худшем свете. Доклад коменданта крепости порадовал лишь тем, что во время беспорядков в городе матросы, находившиеся на военных судах в гавани, оставались в полном повиновении и не пытались присоединиться к бунтовщикам.

Выслушав доклад, морской министр приказал:

— Всех нижних чинов, принимавших участие в беспорядках, немедленно отправить в плавание… На особых условиях. Похищенное при погромах имущество разыскать!

Спросил, как вели себя офицеры флота в эти тревожные дни.

— По-разному. Одни стали вывозить свои семьи, другие, переодевшись в штатское, пытались скрыться. Единственно, кто выказал себя с лучшей стороны, — штабс-капитан Перекрестов. Благодаря его деятельности были спасены от огня деревянные строения в той части города, что называется “горой”. После того, как пьяные пожарные испортили одну пожарную машину, он взялся руководить другой. Хулиганы угрожали ему ножами, перерезали шланг, даже стреляли, но он продолжал работать, пока не локализовал пожар. Его помощниками в этом деле были ученики пароходного завода, мастеровые и матросы. Перекрестов в тот день во всем Кронштадте оказался единственным офицером, кто не снял форму.

— Ужасно. Но еще ужаснее другое — наша печать выражает симпатию громилам, поджигателям и убийцам из среды перепившихся кронштадтских моряков. Как люди не понимают: не будет порядка и дисциплины — не будет флота и великой державы!»

Раздосадованный таким оборотом дела В.И. Ленин из заграницы поспешил откреститься от пьяного погрома, назвав его «кронштадтской гнусной проделкой».

Необходимо отметить, что в советское время историки всеми силами старались переложить вину кронштадтских погромов на каких-то мифических черносотенцев (им-то зачем было громить квартиры офицеров?), на полицию и даже на… священников. Чего стоит, например, перл уже известного нам историка Ю. Кардашева: «Погромщикам помог протоиерей местного Андреевского собора Иоанн Кронштадтский — отъявленный мракобес (?!), черносотенец, член “Союза русского народа”. Приехавшие к нему со всех концов России богомольцы, среди которых было немало уголовников (?!) и темных элементов (?!), были собраны для участия в погроме и грабеже…» И это пишется о великом духовнике русского народа, о святом, обо всей православной пастве! Поистине с больной головы да на здоровую…

* * *

В те октябрьские дни в редакции «Санкт-Петербургских ведомостей» появился писатель Иван Камчатский. Казалось бы, «Санкт-Петербургские ведомости» являлись весьма солидной и респектабельной газетой, но в погоне за сенсацией они с готовностью предоставили свои страницы для таких «пассажей» господина Камчатного: «В дни беспорядков я находился в самой гуще событий: видел горящие