к Токарской в театр, когда та вернулась в Москву. По воспоминаниям Светланы Иосифовны, актриса ответила ей: «Не обольщайтесь. Он всегда был неверным человеком, это такая натура…» Разрыв Валентина Георгиевна переживала очень тяжело. Ее коллега по театру Нина Архипова утверждала, что она была близка к самоубийству.

После развода Алексей Яковлевич предложил жене поделить квартиру и дачу, но Валентина Георгиевна оставила ему всё и вновь оказалась одна. Теперь уже навсегда.

Своя квартира у Валентины Токарской появилась только под старость. До войны (да и после) почти все артисты, даже самые знаменитые, жили в коммуналках. Будучи звездой Мюзик-холла, Токарская поселилась у костюмерши Раисы Белозеровой, затем получила комнату на Тверском бульваре, потом переехала в Оружейный переулок, а после возвращения из ссылки вновь оказалась на улице.

Раиса, или, как называли ее все в окружении Валентины Георгиевны, Райка, оказалась в жизни актрисы единственным близким человеком. Она была самым преданным другом. Когда Токарскую сослали в Сибирь, Раиса устроилась проводницей и возила ей продукты, одежду, книги. Потом стала курьером между Валентиной и сосланным в Инту Каплером. Раиса вывезла в Москву весь его архив, а ему возила передачи и спасительные письма от Валентины. А после их разрыва актриса вновь пришла жить к подруге.

Когда Валентина Георгиевна наконец получила отдельную квартиру, Райка готовила еду, убиралась, помогала по хозяйству. Актриса составила на нее завещание, но Раиса Белозерова скончалась раньше.

Они и после смерти вместе. Их прах помещен в одну нишу в Донском колумбарии…

* * *

В 1956 году Валентина Токарская снялась в кино – сыграла шпионку Карасеву в первом советском детективе «Дело № 306». Фильм, говоря современным языком, стал блокбастером. Детектив, а тем более экранный, в СССР был большой редкостью. В «Деле» присутствовали все необходимые для этого жанра атрибуты: стрельба, погони, шпионские пароли, разоблачения. Был обаятельный, симпатичный следователь – Борис Битюков, мудрый милицейский начальник – Марк Бернес, очаровательная, взбалмошная блондинка – Людмила Шагалова и опасная шпионка, работавшая в аптеке под именем Карасевой Марии Николаевны. На самом же деле звали ее Магда Тотгаст. Она же Фишман, Ованесова, Рубанюк, Иваниха. Впервые с советского киноэкрана прозвучали слова: «На пушку берешь, начальничек? Не выйдет!» И произнесла их именно Валентина Токарская, игриво закрутив на лбу локон и выпустив в Бернеса струйку папиросного дыма.

Фильм посмотрели десятки миллионов человек, причем неоднократно. «Пирамидон в порошках есть? Тогда дайте в таблетках. Две пачки. И одеколон “Лесная вода”», – цитировалось повсюду к месту и не к месту.

Токарскую вспомнили не все, ведь после «Марионеток» прошло двадцать лет, и бывшая звезда, конечно же, изменилась. Зато теперь ее узнавали повсеместно. Особенно – на фоне слухов и сплетен о недавней отсидке. Любопытно, что критики картину разгромили, досталось и исполнителям главных ролей. Похвалили только Токарскую.

«Почему режиссер Рыбаков пригласил вас на эту роль?» – спросил я ее однажды. Валентина Георгиевна задумалась, а потом ответила: «Я только вернулась из заключения, и режиссер, видимо, решил, что я буду правдива в этой роли. Да и самой мне было очень интересно сыграть такую героиню, ведь я очень люблю детективы».

Никто не знает, что Токарская даже занималась самиздатом детективов, которые в СССР почти не печатали. Студенты переводили на русский Чейза, Агату Кристи, многих других мастеров этого жанра, а Валентина Георгиевна сама печатала на машинке тексты на папиросной бумаге с тремя-четырьмя копирками, относила их в типографию, где листы сшивали и помещали в обложку. От всего процесса актриса получала ни с чем не сравнимое удовольствие.

Кинематограф больше не баловал Токарскую хорошими ролями. Было лишь несколько эпизодов, самый яркий из которых – в картине «Испытательный срок». Токарская в образе эффектной и томной крупье ходила между игорных столов и величественно-монотонно возвещала: «Делайте ставки, господа!» И вновь зрители ее заметили, и вновь ей стремились подражать, потому что к этой актрисе, как ни к какой другой, подходит словосочетание «яркая индивидуальность». А еще критики применяли к ней такой термин, как «изысканная утонченность». Валентина Георгиевна и на сцене, и на экране играла преимущественно иностранок и женщин-вамп с утонченными манерами и неповторимым шармом.

«Положение человека, бывшего в годы войны на территории Германии, а потом угодившего в сталинскую ссылку, не позволяло Токарской выдвинуться на первый план, – писала в книге “Валентин Плучек. В поисках утраченного оптимизма” многолетняя помощница худрука Театра сатиры Галина Полтавская. – К ней нельзя было привлекать особое внимание, ее долго замалчивали, о ней не писали, про нее не рекомендовали говорить…» Может быть, поэтому и не снимали в кино. Но в театре всё равно не забывали, любили, давали небольшие роли, которые Валентина Георгиевна играла всегда блистательно, с выдумкой.

Говорят, что Токарская была лучшей Марселиной в советско-российской истории спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Безусловно, Татьяна Пельтцер тоже была хороша, но она трактовала этот образ со своей излюбленной бытовой характерностью, Токарская же наделила героиню присущими ей манерами гранд-дамы, с которыми севильская ключница смотрелась особенно иронично. Однако исполнитель роли Фигаро Андрей Миронов по настоянию мамы добился того, чтобы в первом составе и на всех ответственных спектаклях Марселину играла именно Пельтцер.

В труппе звездного Театра сатиры Валентина Токарская занимала особое место. Не имея почетного звания, она тем не менее никогда не перечислялась наравне с другими «незаслуженными», что называется, через запятую. Все знали, что это легенда, достояние, великий талант. За глаза ее звали графиней. Из любого пустячка Токарская делала шедевр. Ее Лунатичке в феерическом «Клопе» посвящали отдельные статьи и стихотворные оды, она была очень смешной Фимой Собак и Еленой Станиславовной в «Двенадцати стульях», эксцентричной Сурмиловой в «Гурии Львовиче Синичкине», а сексапильная княжна Павликова из «Обнаженной со скрипкой» сводила с ума зрителей-мужчин.

Если актриса долго не получала новых ролей, она подходила к Валентину Николаевичу Плучеку и требовала ввода в массовку: «Вы только позвольте мне выйти на сцену, а дальше я сделаю всё сама». Плучек восхищался Токарской, но выпустить ее в массовке боялся: понимал, что Валентина Георгиевна невольно сосредоточит всё внимание зрителей на себе. Токарская поистине была человеком-театром.

Как уже говорилось, в героинях Валентины Георгиевны не было никакого быта, а была несколько изломанная манера, которая завораживала, несмотря на возраст. Поэтому неожиданной и для зрителей, и для самой актрисы стала роль деревенской бабки Секлетиньи в спектакле «По 206-й…» Василия Белова. Ее старушка оказалась простой и хитроватой одновременно. Секлетинья искренне любила своих односельчан, безропотно подставляла голову под ножницы мальчишек и так же безропотно ехала в райцентр