– Сюда! – закричал первый, срывая с головы шлем. – Доктора! Там…

И, не договорив, он полетел к главному зданию космопорта.

А из ангара всё продолжали вылетать или выходить космоденантники. Правда, не все из них смогли выбраться оттуда самостоятельно. Вот из пролома вынесли несколько тел в скафандрах (убитых или тяжело раненых), вот медицинские работники в зелёных халатах приблизились к пролому, и большинство из них, выслушав какие-то объяснения, исчезли после в чёрном проёме стены. А из заложников почему-то так и не появился никто…

– Что-то не так? – повторил Холин.

– Не знаю! – сказал Свенсон. – Впрочем…

Повернувшись, он быстрым шагом направился в сторону лифта.

– Куда ты? – послышался за спиной голос Холина. – В ангар?

– Именно! – не оборачиваясь, отозвался Свенсон.

– Зачем?

На этот вопрос Свенсон и самому себе не смог бы ответить. Действительно, зачем?

Что влекло его сейчас, простое любопытство или, может, подсознательное желание ещё раз, самый последний, увидеть эту необыкновенную женщину. Женщину, с которой провёл он когда-то такие упоительные и неповторимые две недели и которая, словно в благодарность за это, совсем недавно подарила ему жизнь.

Впрочем, увидеть её сейчас Свенсон мог лишь убитой, ибо одна только мысль о том, что «дикая кошка» могла сдаться в плен… сама мысль об этом казалась ему не только невозможной, но и абсурдной…

* * *

Самое первое, что ощутил Николя Сарджен, когда немного пришёл в себя, это приятную теплоту обнажённого женского тела, тесно прижавшегося к его собственному телу, тоже, кажется, полностью обнажённому.

Разлепив удивительно тяжёлые и такие непослушные веки, он, несмотря на густой полумрак, царящий вокруг, понял, что находится сейчас в одном из помещений непонятного этого строения в джунглях, и лежит в кровати под тёплым одеялом. И Мери лежит рядом… и всё почти как раньше, когда вот так, разом, они и просыпались каждое утро…

Вот только никогда раньше она не обнимала его так крепко.

– Мэри! – нежно прошептал Сарджен. Он попробовал пошевелиться, но так и не смог этого сделать. – Любимая!

– Заткнись!

Повелительные нотки в голосе Мэри тотчас же возвратили Николя к реальности. Да, Мэри, его бывшая рабочая жена, лежала сейчас рядом с ним в кровати и даже крепко обнимала его, но о физической близости тут даже разговора быть не могло.

Тут было что-то другое, и даже сейчас, крепко обнимая бывшего мужа и прижимаясь к нему всем своим обнажённым телом, женщина в мыслях своих была где-то далеко…

И боли совсем не было…

«Она меня лечит! – дошло, наконец-таки, до Сарджена. – Как раз в это самое время Мэри каким-то непонятным образом залечивает мои многочисленные раны… она это умеет…»

Мэри и в самом деле умела залечивать раны, в этом Сарджен смог убедиться ещё в той, прошлой своей жизни. Однажды, когда он сильно поранил руку соломорезкой и, вбежав в дом, приказал Мэри быстренько наложить на кровоточащую рану специальный коллоидный пластырь, женщина впервые осмелилась не выполнить приказание мужа. Вместо этого, она просто наклонилась над окровавленной рукой Николя и крепко прижала к повреждённому месту узенькую свою ладонь. И, о, чудо!.. сразу же исчезла куда-то невыносимо жгучая боль… и Сарджен, вместо того, чтобы повторить более строгим голосом прежнее своё приказание, лишь молча и удивлённо взглянул на рабочую жену. И удивление это ещё более возросло, когда через несколько минут Мэри отняла ладонь и Сарджен не обнаружил на руке большого рваного пореза. Там даже шрама не оказалось… и это было не только невероятно, но и весьма похоже на чудо… да это и было чудом…

– Как ты такое сделала? – спросил он тогда у Мэри.

– Не знаю!

Мэри не лгала, рабочие жёны не умеют лгать. Она и в самом деле не знала в тот момент, как это у неё получилось… просто сделала и всё…

Теперь, кажется, Мэри обо всём этом знала, но спрашивать её об этом Сарджен почему-то так и не осмелился. Он просто продолжал лежать рядом с Мэри (а может, с Морганой?) и ждал, что же будет дальше. Возможно, она всё же прикончит его после, хоть непонятно тогда, зачем перед смертью залечивать раны будущей жертве.

– Почему ты побежал в джунгли? – спросила вдруг Мэри с каким-то даже интересом. – Ты что, не понял, что через лес этот тебе отсюда не выбраться?

Кажется, её и в самом деле интересовал этот вопрос, ибо расслабив, наконец, руки, женщина отпустила Николя и, чуть приподнявшись на локте, внимательно на него посмотрела. Их взгляды встретились… что-то было не так в том, как она смотрела на него, да вот только Сарджен никак не мог понять, что именно было не так…

А потом вдруг до него дошло. Несмотря на отсутствие очков, Николя отчётливо видел в полумраке помещения безукоризненно прекрасное лицо Мэри и её очаровательную грудь.

И глаза, в которых сейчас были холод и безразличие. И ещё презрение…

– Ты что, кроме всего прочего, её и исправила мне зрение?

– Ты не ответил на мой вопрос!

В ровном и тоже холодно-безразличном голосе Мэри (или, скорее, Морганы) любопытства было совсем немного, а вот угроза присутствовала… не совсем понятная, но, тем не менее, довольно явственная угроза. И, конечно же, презрение… презрение «дикой кошке» к трусливому перепуганному мужчине…

– Неужели ты настолько потерял голову от страха, что рванул просто куда глаза глядят?

– Если бы я хотел сбежать, – проговорил Сарджен с обидой в голосе, – то выбрал бы десантный катер. Я видел его там, у стены, и он, кажется, в полном порядке.

Ничего ему на это не ответив, Мэри вновь опустилась на подушку и какое-то время они так и лежали рядом. Мэри молчала, думая о чём-то своём, Николя тоже молчал, вот только мыслей в голове у него не было никаких. Пустая была голова, совершенно даже пустая…

– Ну, и как же ты тогда очутился в джунглях? – проговорила Мэри каким-то уже совершенно другим голосом. – Что ты там собирался делать? Исследовать местную фауну?

– Да нет, какой из меня исследователь… – Сарджен вдруг почувствовал, что краснеет… хорошо ещё, что в полумраке комнаты это не так заметно. – Просто я… просто мне…

Не договорив, он замолчал.

– Что, просто тебе?

– Просто мне показалось, что с тобой что-то случилось! – одним духом выпалил Николя. – Что-то ужасное! Я услышал женский крик… вернее, крик этот весьма напоминал женский… и потому…

– И потому ты побежал меня спасать?

В голосе женщины слышалась сейчас насмешка, но презрения там уже не было. Как, кстати, и угрозы…

– Ты что, идиот?

Сарджен ничего не ответил,