Забава. Сбежавшая невеста - Натали Берд

Натали Берд

Забава. Сбежавшая невеста

Глава 1

- Мне очень жаль! – раздалось откуда-то сверху. – Но ваша жена давно превратилась в овощ. Мозг не функционирует, а организм получает все необходимое только с помощью медицинских систем. Надежды больше нет, Сергей Александрович.

-Вы уверены доктор? Может она все же придет в себя? – слышу голос мужа.

-Уверен. Даже если она очнется, вас точно не узнает. Нужно отключать от аппаратов. Очень долго ждали. Сегодня отказали почки, завтра легкие. Поддержание жизни вашей жены становится все труднее и труднее.

Паника заполняет всю меня! Я не хочу умирать! Сережа не даст. Он же любит меня!

-Хорошо! – легко соглашается муж - Признаться я уже устал. Да и другая женщина у меня уже давно. Делайте, что нужно доктор.

Я пытаюсь закричать, но меня подводит тело, оно не слушается! Движение воздуха, касание правой руки, чей-то белый халат, хотя откуда мне знать, какого цвета одежда. Но я точно это знаю, вернее вижу. Легкое движение воздуха – это рука врача тянется к аппаратам.

-Ну вот и все, Сергей Александрович!

Щелчок, противный писк машины и меня окутывает кромешная тьма, унося все глубже и глубже в свое нутро.

-Забава! Ну ,Забавушка, очнись! Сестричка, пожалуйста!– впивается в мозг, заставляя вернуться детский голосок. – Дядечка, она точно живая? Точно ее медведь не задрал?

-Точно, малая, точно. Угомонись только. Успел я! – отвечает ей густой мужской бас, от которого по моему телу сразу бегут мурашки. Мужик с таким голосом однозначно должен быть огромным, как тот самый медведь, который должен был задрать кого-то.

Вот это сон! Только бы не забыть и рассказать Сереже. Вместе посмеемся над моими фантазиями.Вот сейчас открою глаза, и увижу Сережу, который ласково и нежно смотрит на меня.

Один удар сердца и я распахиваю глаза, в которые бьет яркое солнце, заставляя щуриться.

Я видимо где-то крепко приложилась головой, раз вместо Сережи надо мной склонился бородатый огромный мужик с голубыми льдинками вместо глаз и девчушка лет десяти, нетерпеливо приплясывающая на месте и прижавшая к своей груди кулачки. Легкая, как пушинка. Дунь и улетит, потому что веса в этом одуванчике нет. Волосы все из кос повыбились, топорщатся в разные стороны, как тычинки у одуванчика. Нос весь обсыпан веснушками, делая и без того воздушное создание еще более хрупким. Глазенки, опушенные густыми длинными ресницами, горят двумя изумрудами, придирчиво рассматривая меня.

-Привет! – прохрипела я, и зашлась в кашле, не в силах остановиться.

Одуванчик метнулся куда-то и принес огромную кружку из которой валил густой пар.

-Пей, Забавушка! – больше приказал одуван, чем попросил. – Всю до дна выпивай. Это я тебе приготовила, все как ты учила.

О как, я еще и учила кого-то, только где? Во сне?

-Вы кто? – задала вопрос сразу, как только выпила одним залпом ароматный напиток, от которого мгновенно стало легче. Как одеяло тяжелое с меня сняли.

Из изумрудных глаз потекли хрустальные слезы, оставляя ровные дорожки на чумазом личике.

-Дядечка! Как теперь быть? Ее медведь обидел да?

Мужик придирчиво меня оглядел, хмыкнул, выпрямился, от чего чуть головой не вошел в низкий потолок избушки и проговорил:

-Все с ней хорошо. Говорю же, успел я. Медведю не повезло, а вот ей – еще как. Может от страха память потеряла. Так тут лекаршу звать нужно. Да вот только откуда, раз эта чудит? – нерешительно помявшись, гигант направился к двери комнаты. – Пошел я. Завтра приду попроведаю. Дай ей отвара какого попить, Машенька.

И открыв дверь, был таков.

Глава 2

Из всего этого безобразия поняла только то, что одуванчика зовут Машенька, а огромного мужика пока буду звать Мишенька. Что бы все было, как по сказке. Раз она мне мерещится. Еще раз постаралась проморгаться, мало ли, вдруг все же наваждение какое-то, потом, несколько раз ущипнула себя за разные мягкие места и напоследок больно укусила за щеку. Картинка не изменилась, а больно было так, что слезы выступили.

Значит все это мне не снится: и предательство Сережи, и то, что сейчас происходит. Только если я здесь, то настоящая Забава где?

Я осторожно спустила на деревянный, застеленный домоткаными половиками, пол босые ноги, пошевелив на них пальцами. Все хорошо, ноги не подведут, встать можно. Только бы сил хватило. Оттолкнулась от кровати и полетела на пол, громко шмыкнувшись на пол. Машенька убежала гостя-спасителя провожать, а я гордая, на помощь звать не буду! Делать нечего, вставать нужно, поднатужившись, подтянула ноги к груди и встала на четвереньки, как зверь какой-то.

В голове проскользнула мысль: «как странно я фразы строю, как действительно в сказке какой». Пролетела и пропала, задача была встать и дойти до маленького окошка, в которое так ярко солнце светило. Еще пара усилий и я стою на ногах! Шаг, второй, осторожно, по-тихоньку,я начала продвигаться к окну, попутно рассматривая незатейливую комнату в которой находилась. Деревянные стены из круглого дерева, на них висят более искусно вытканные ковры, с изображением диковинных животных, прежде мной не виданных. Вдоль стен стоит лавка, сундук и в большое зеркало в искусной оправе. К нему я и направилась, изменив свой незамысловатый маршрут. Каждый шаг мне давался с трудом. То-ли в своем мире я слишком долго лежала без движения, то-ли в этом медведь или кто иной надомной основательно поработал. Испарина выступила на лице, пот начал прокладывать холодные дорожки по моему телу. «Я хочу в душ! Все бы за льющиеся сверху горячие струи отдала бы. Хотя где тут взяться душу? Баня только! О! С горячим паром, да березовым веником» - билось в моей голове, пока я добиралась до зеркала.

Зажмурилась, приближаясь к концу своего долгого пути, сделала шаг и открыла глаза, жадно всматриваясь в свое отражение. Это была я, но в то же время казалось, что из зеркала на меня смотрит чужое отражение. Мои серые глаза, на лице этой красотки сияли, как два серых бриллианта, полные губы сочно алели на нежном девичьем лице с бархатистой кожей, не имеющей признаков вселенской усталости и болезни. Худая я, превратилась в тонкую изящную русоволосую красавицу с длиной косой толщиной с мою руку, которая уже не отливала бледной синевой. На этом тонком стане мешком болталась одежда, насквозь