разновозрастных детей радостно устремилась к ёлке. Покачав головой, Элис подхватила пустые коробки и быстро ретировалась в дальние ряды, чтобы не быть растоптанной маленькими ножками. Там её нашел Джеральд.

– Что с ним? – Он кивнул на довольно гудящего Санту.

– Начальная стадия Альцгеймера. – Элис вздохнула, а потом, подхватив из соседнего ящика два бесхозных эльфийских колпака, натянула один на себя, а второй на Риверса. За это её удостоили взгляда, обещавшего все кары небесные. Нагло проигнорировав раздражённое сопение, она продолжила: – Мистер Картман уже тридцать лет работает Сантой в больницах. Сказал, что пока может вспомнить первый куплет «Jingle Bells», его рано списывать со счетов. Пожалуй, он лучший из всех, кого я видела.

– Поверю тебе на слово. Кстати… – Тёплая рука легла на её талию, приобнимая. – Ты задолжала мне ещё одно объяснение.

– Какое? – Элис слишком сосредоточилась на ощущении большой ладони, которая нежными поглаживающими движениями выписывала тайные знаки. Явно черномагические, потому что никогда прежде у Эл не подгибались колени от столь невинного прикосновения.

– Что мы здесь делаем.

– А. – Она попыталась абстрагироваться от приятного покалывания в том месте, где касались пальцы Джеральда. – Даже не знаю, как проще объяснить. Здесь проходят лечение дети с тяжёлыми заболеваниями, и… В общем, не все могут вырваться на Рождество домой. Эти ребята, – кивок в сторону танцующих вместе с детишками наряженных эльфов, – студенты театральной школы. Они уже пять лет организуют небольшое представление для тех, кто остаётся в больнице на праздники. Благотворительная акция.

– А подарки?

– Ну, какое же Рождество без подарков. Я с друзьями выбиваю спонсорскую помощь отовсюду, откуда могу. На эти деньги покупаем хоть что-то, чтобы дети не чувствовали себя обделёнными в праздничный день.

– Тебе нравится чувствовать себя святой, да? Помнится, кто-то ещё вчера жаловался, что в одинаковых подарках нет ни души, ни ощущения праздника.

– Дело не в моих чувствах. Эти дети давно не верят в Санту. Когда лежишь с острым лейкозом, то единственное для тебя чудо – выбраться с ремиссией домой, начать жить, как все. Ну а подарки… Ты знаешь, сколько стоит операция на сердце по устранению не самого сложного порока?

– Понятия не имею. – Джеральд заинтересованно повернулся к ней.

– От тридцати до двухсот тысяч. А стернотомии и того дороже. Плюс восстановление, физиотерапевты, лекарства… Страховка не покрывает и половины, а фонды не всегда готовы предоставить полную сумму – квоты и бюджеты ограничены. Родителям приходится идти на большие жертвы, брать в долг…

Голос затих сам по себе. Тошнотворный страх резко подкрался к горлу, сжав внутренности в скользкий узел, но Элис привычно подавила панику. Надо потерпеть. Возможно, год или два, пока не освоится в NASA, не получит расширенную страховку. Тогда можно подумать и о кредите… Хотя с каких денег его выплачивать после? Да и согласится ли Хильда отпустить Элис на целый год? Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного чёртового ответа, а сердце ныло всё чаще.

– Удивительная осведомлённость, – сказал Джеральд и отвернулся, а Элис уставилась на него с подозрением.

Он не знал? Он действительно не знал? Нет, у неё и раньше закрадывались сомнения, но… Неужели Генриетта хоть раз вспомнила о неприкосновенности частной жизни и придержала длинный язык? Уму непостижимо. Всезнайка Риверс понятия не имел о болезни! Невероятно. Дико. Абсурдно! Зато мгновенно стало понятно, отчего же ей так легко. Никакого наигранного сострадания, никакого сочувствия, никакой мерзкой заботы. Никто не ждал приступа и не трясся, будто она без пяти минут труп. Она была Элис. Просто Элис. Волшебно. Но теперь надо, чтобы Джеральд никогда не узнал о маленькой тайне мисс Чейн. Потому что, когда в его глазах появится жалость, она не выдержит. Это станет её моральным концом. Элис вздохнула.

– Я уже три года помогаю фонду и невольно в курсе. – Что же, это было правдой хотя бы отчасти. – Для многих родителей подарки детям на Рождество – непозволительная роскошь. Поэтому мы стараемся дать какое-то ощущение праздника.

Внезапно она почувствовала, что задыхается от собственной безысходности.

– Идём, я знаю, где здесь можно купить еды. И… чёрт, Джеральд, ты весь… в блёстках? О боже!

Повернувшись к нему лицом, Элис только заметила, что свитер Риверса плотно усыпан мелким сверкающим мусором. Похоже, в одной из коробок рассыпалась баночка с сухими красками. И это выглядело настолько комично, что пришлось зажать рот, чтобы смехом не мешать представлению. Джеральд, проследив за её взглядом, машинально поправил очки и медленно себя оглядел. Попытавшись смахнуть праздничную пыльцу, он только сильнее размазал блёстки по кофте.

– Надобность в старбаксовском кофе отпала. Элвис жив…

– Дай мне жёлтую гитару, и я стану вторым Принсом, – беззлобно проворчал он, а Элис не выдержала и укусила себя за руку, стараясь сдержать рвущийся из груди хохот. Сдавленно хихикнув, она схватила Риверса и потянула прочь.

В расположенный внизу «7/11» они ввалились под громкий смех Эл, которая не могла спокойно смотреть на мило переливавшегося в свете ламп Джеральда. Купив пару сэндвичей, они съели их прямо под недоумённым взглядом проснувшейся продавщицы и вышли на улицу. Нахохлившись, Элис плотнее закуталась в куртку, посмотрела на хмурое небо и перевела взгляд на Риверса, который так и стоял в своём сверкающем свитере под падавшим снегом. В голову закралась нехорошая мысль.

– Скажи мне. – Она вздохнула, уже догадываясь, каким будет ответ. – Где твоё пальто?

– Полагаю, всё там же. На вешалке в твоём доме. Погребено под тремя слоями одежды, – после небольшой паузы ответил Джеральд и сжал пальцами переносицу. Очки смешно сдвинулись вверх.

– Ну, мы хотя бы знаем, что ему не одиноко, – снова фыркнула Элис. – Я могу дать тебе ключи, съездишь, заберёшь. А потом просто оставишь их у кого-нибудь из соседей.

Риверс непонимающе на неё посмотрел.

– Что мешает тебе сделать это вместе со мной?

– Мне надо добраться до автовокзала и попасть на рейс до Вустшира. А если я поеду с тобой, то не успею…

– Если поедешь со мной, то успеешь.

Он скрестил руки на груди, но серьёзность позы ощутимо испортили блёстки, что радужно переливались в тусклом утреннем свете. Элис с трудом подавила улыбку. Вряд ли ещё более гордый, чем она, мужчина выдержит новую порцию глупого смеха.

– Джеральд, туда тащиться около двух часов. Сейчас утро, и ты точно найдёшь интересные развлечения на день.

Но Риверс лишь молча посмотрел в ответ, выразив взглядом отношение к лепету Элис. Нет, он определённо невыносим.

– Уверен, это будет очень занимательное путешествие.

– О, да ради бога, – сдалась она наконец и пробурчала: – Готова поспорить, ты туда рвёшься только из-за того, что это женский монастырь.

Риверс хмыкнул, снова ничего не ответив. Но прежде, чем захлопнуть пассажирскую дверь, наклонился так близко, что их носы едва не соприкоснулись. Глаза Элис моментально съехали на его губы, и она еле сдержалась, чтобы не прижаться к ним своим ртом.

– Терпеть