очень скоро пожалеет, поскольку она нацелилась на маленьких черно-белых криклеров с висячими ушами, которые выглядят прелестно, но откусывают от тебя по-настоящему большие куски. – Вас просто неправильно поняли. Вот и все. Вас неправильно поняли, и вы такие очаровашки.

В одном она права. Все криклеры выглядят очаровательно и имеют самый разнообразный окрас – в их шерсти представлены все цвета радуги. У одних большие лапы и пушистые уши, у других длинные хвосты и самые большие, добрые и милые глаза, которые вы когда-либо видели. А у третьих длинные блестящие усы и самая мягкая и блестящая шерсть, какую только можно себе представить. Не говоря уже о том, что у всех них самые прелестные мордочки на всем белом свете.

Но все они сущее порождение дьявола. Все до единого.

– Я справлюсь с ними сам, – говорит Джуд, встав перед Моцарт и заслонив ее своим телом. – А вы идите вперед.

– Ты уверен? – с сомнением спрашиваю я. – Ведь их тут целая уйма.

– Они для меня не опасны. Они всего лишь младенцы среди кошмаров, – отвечает он, закатив глаза. – И я ведь тебе уже говорил, чудовища не причиняют мне вреда.

Рассуждая логически, я понимаю, что так оно и есть. Я сама видела, как то ужасное кальмароподобное чудище бросилось наутек, едва он вошел. Так что, возможно, он прав. И нам надо просто предоставить криклеров Джуду.

– Думаю, пока ты будешь разбираться с этими тварями, мы могли бы направиться в танцевальный зал, – говорю я ему, ослабив хватку, которой я держу запястье Эмбер.

– Да, почему бы… – Он осекается, когда до него добирается первый криклер. И, быстро поднявшись по его ноге, вонзает свои остроконечные зубы в его бицепс.

– Какого хрена! – рычит он, стряхнув с себя эту тварь и отбросив ее от себя в то самое время, когда стая ее родни окружает все еще нежно воркующую Моцарт. И, облепив ее, кусают ее во все места, до которых могут добраться.

– Ой! – вскрикивает она, вскочив на ноги и пытаясь сбросить их с себя. Но они уже вцепились в нее зубами – и совсем не спешат отпускать свою добычу.

Джуд пытается стащить их с нее, но они в ответ кусают его самого. Несколько раз.

Он поражен, и, если честно, судя по выражению его лица, еще больше оскорблен их предательством.

– Сними их с меня! – вопит Моцарт, вертясь на месте и маша руками вверх и вниз, будто она пытается взлететь.

Целая группа ярко-розовых криклеров заметила Эмбер и устремляется к ней.

– Черт, черт, черт! – восклицает она и, когда на нее прыгает первый криклер, превращается в феникса и взлетает. Но криклеры не готовы отпустить ее и двое из них подпрыгивают в воздух и вцепляются в ее птичьи лапы.

Она истошно вопит и пытается взлететь еще выше в попытке заставить их отпустить ее. Но неистовый ветер бросает ее обратно на землю, прямо возле другой кучи криклеров.

Она снова превращается в человека, пока все мы бросаемся к ней, чтобы помочь. Но это заставляет криклеров обратить внимание и на нас, и те из них, которые бросились было к ней, меняют курс и несутся на нас, остальных, причем их огромные лапы стремительно сокращают расстояние между ними и нами.

– О боже, – стонет Саймон. – Они обнаружили меня.

На его ступне примостился черный криклер, на его спину взобралось несколько бело-рыжих, а на шее оказалась ловкая серебристая особь, причем в опасной близости от его яремной вены.

На этот раз в бой, чтобы помочь ему, бросается Иззи. Она сдергивает криклера с шеи Саймона и отшвыривает его так далеко, как только позволяет ее вампирская сила – а это действительно далеко. Но это также последнее, что она успевает сделать прежде, чем криклеры облепляют ее, но в отличие от Саймона, когда это происходит, она не остается неподвижной.

Вместо этого она испускает пронзительный вопль, что совершенно на нее не похоже, и использует свое сверхъестественное проворство, чтобы сдергивать с себя этих тварей и бросать их на волю ветра, что разъяряет их еще больше. Все больше и больше криклеров кусают и царапают ее, пока даже ее вампирская быстрота не оказывается недостаточной, чтобы избавиться от них.

Реми пытается прийти ей на помощь, кинувшись к ней и сдернув нескольких маленьких чудовищ, забравшихся в волосы Иззи. Но они сопротивляются и набрасываются на него самого.

Моцарт сражается с ними своими средствами – она выпускает струю пламени, чтобы не подпустить их к себе.

Это драконий огонь, поэтому дождь гасит его, по меньшей мере, минуту. При этом, словно по волшебству, криклеры на какое-то время теряют интерес к нам и уставляются на огонь, а затем прыгают прямо в него, один за другим, – и через несколько секунд выходят из него, сделавшись, по меньшей мере, в пять раз крупнее, чем когда они вошли в него.

– Что за черт, Клементина? – рычит Луис. – Ты не говорила, что эти твари могут меняться в размерах, как гребаный Покемон.

– Извини, но я же никогда их не поджигала! – кричу я ему.

В эту секунду один из увеличившихся в размерах криклеров – синий и величиной с дога – поворачивается ко мне, и с его громадных клыков стекает отвратительная смесь из крови и слюны.

А ну его в жопу. Мы в таком меньшинстве, что нам остается только одно.

– Бегите! – кричу я.

И мы пускаемся бежать в сторону старого танцзала. Но хотя это представлялось мне невозможным, ветер и дождь усилились еще больше, так что каждый новый шаг дается нам с таким трудом, будто мы пробираемся по зыбучему песку.

Один из самых огромных криклеров – увеличившийся до размера большой пиренейской собаки – прыгает прямо на меня. Я уворачиваюсь влево, но ветер слишком силен, так что я двигаюсь слишком медленно, и эта тварь бросается на меня и пытается вцепиться в мою яремную вену.

Джуд, бегущий рядом со мной, хватает его и отрывает от меня за мгновение до того, как он успевает вонзить зубы – каждый размером с большой ломтик пиццы – в мою шею.

Джуд ухитряется отбиться от него – и с силой впечатать эту тварь в ближайшее дерево.

Но что-то в этой атаке – возможно, нахождение в такой непосредственной близости от сгустка кошмаров – активируют его татуировки, и они начинают светиться в тусклой серой штормовой мгле.

Как только они начинаются шевелиться, криклер, вцепившийся в его спину, отваливается, издав визг. Когда он падает на землю, все его тело трясется, как