за коричневыми бутылками, зелеными бутылками и несколькими прозрачными бутылками. Итан помог ему засунуть банки и бутылки в ванны, которые они ранее наполнили льдом.

— Ты достал все закуски? — спросил Итан.

— Ага. На переднем сиденье. Не смог втиснуть их в багажник.

Они совершили единственную поездку к машине, перегрузив руки мешками с нездоровой пищей, чтобы им не пришлось ехать больше одного раза.

— Я чувствую запах этих фахитас, — сказал Трей, глубоко вдыхая, когда они вошли в кухню. Его парень мог приготовить чертовски вкусную мексиканскую еду, и было не так уж трудно убедить его посвятить все утро приготовлению пищи.

Большие металические подносы выстроились на кухонном столе, и Итан указал на каждый по очереди.

— Есть также тако, энчиладас, кесадильи, начинки для начос, и я пытался приготовить тамалес, но это полный провал. Жаль, что мамы здесь нет.

Трей рассмеялся и поцеловал его в заросший щетиной подбородок.

— Ты, правда, хочешь, чтобы твоя мама была на мальчишнике рок-звезды?

— Ни за что на свете, — сказал Итан, потирая затылок и застенчиво улыбаясь. — Но я действительно хочу немного ее тамале.

— Может быть, мы навестим ее перед тем, как отправимся в Европу. Я все еще не познакомился с твоими сорока пятью братьями.

— Шестью братьями, — сказал Итан, его улыбка исчезла. — И некоторые из них более близоруки, чем другие. Так что, возможно, будет лучше, если ты с ними не встретишься.

Трей знал, что может расположить к себе любого, кого попытается очаровать, но он не стал бы настаивать на этом. Он хотел, чтобы Итан расслабился и хорошо провел время сегодня вечером. Он был уверен, что Итану нужно расслабиться так же сильно, как и ему, и обсуждение тем, которые беспокоили Итана, будет мучить его всю ночь. Трей уже был хорошо знаком с его мрачными настроениями.

Сед спустился вниз босиком, в шортах и футболке, его короткие волосы все еще были мокрыми после душа.

— Боже милостивый, как вкусно пахнет.

— Мой мужчина умеет готовить, — сказал Трей, поворачиваясь к стойке и снимая фольгу с одного из подносов.

— И мой мужчина может купить пиво и нездоровую пищу, — сказал Итан.

— Он хорош в этом. — рассмеялся Сед.

— Когда все должны прийти сюда? — спросил Трей, взглянув на часы над дверцей духовки. — Нельзя ожидать, что я буду спокоен, когда умираю с голоду. — Он выбрал полоску приправленной говядины и сунул ее в рот. Вкус кинзы и лайма на языке заставил его застонать от блаженства.

Сед покачал головой.

— У тебя нет самообладания, Трей Миллс.

— И что в этом веселого?

Сед кивнул в сторону Итана.

— Спасибо за готовку, чувак. Ценю это.

Итан кивнул, на его губах появился намек на улыбку.

— Нет проблем. Мне это правда нравится.

— Не так сильно, как я, — сказал Трей, пробуя полоску зеленого перца с подноса с фахито, а затем лук. И еще один кусок говядины. Надо было бы взять одну из этих домашних лепешек. Это была сметана рядом с гуакамоле? И домашнее пико де галло Итана? О господи.

Раздался звонок в дверь, и Сед пошел впускать гостей в дом Брайана. Квартира Седа на самом деле была лучше оборудована, чтобы устраивать мальчишник, но сегодня вечером дамы собирались у Седа, поэтому Брайан вызвался принять гостей. Некоторое время назад он отвез Малкольма в дом своих родителей, чтобы посидеть с ребенком. Это был их первый раз, когда они сами отвечали за своего крошечного внука, так что Брайан, вероятно, показывал им обучающие видео и добавлял толстую прокладку ко всем стенам и полу или что-то в этом роде. Дерьмо.

— У меня есть стриптизерши, — сказал Эрик, заталкивая полдюжины надувных кукол в дом одну за другой. Трей мог только представить, как он выглядел, когда ехал по шоссе с откидным верхом, полным надувных кукол. Эрик, за которым следовал Джейс, держащий что-то похожее на шар для боулинга на цепочке, внес последнюю секс-куклу в помещение между ладонями. Она была сделана в форме овцы. — Это для маленького человечка. — Эрик вдавил овцу-шарик в промежность Джейса. — О, Овца Любви уже любит тебя, Тренога.

Джейс сунул Овцу Любви под мышку. Он так привык к тому, что Эрик поливал его дерьмом, что это его больше не беспокоило.

— У меня есть фильмы, — сказал Брайан, врываясь в дом и отпинывая беззащитную блондинистую надувную куклу со своего пути.

— Порно! — крикнул Эрик, выхватывая пакет из рук Брайана. — Что у нас здесь есть? — Он вытащил футляр для DVD и нахмурился. — «В поисках Немо»?

Лицо Брайана вытянулось.

— Черт, я схватил не тот пакет? — Он вырвал пакет у Эрика и вытащил «Историю игрушек», а не одного «грязного». — Тогда что же я оставил своим родителям?

Трей фыркнул, увидев его испуганное выражение лица, и откусил еще один кусочек фахито, которое он случайно собрал.

— Я вернусь. — Брайан выбежал из дома с пакетом детских фильмов. Через несколько секунд шины завизжали, когда он выехал с подъездной дорожки.

Появилось еще больше друзей Седа и все набросились на мексиканскую еду, как стая голодных гиен.

— И ты беспокоился об остатках, — сказал Трей Итану, когда выскреб последний кусочек сыра начо из кастрюли и положил его на свою тарелку с начинкой для начос.

Поскольку Брайан еще не вернулся с их традиционным развлечением на мальчишнике, Сед включил бейсбольный матч по телевизору с большим экраном, и все они столпились в гостиной со своими бумажными тарелками с едой, пивом и готовностью быть громкими и неприятными. Джейс потягивал вино прямо из бутылки, слушая болтовню Эрика с набитым ртом. Сед был полностью поглощен бейсбольным матчем, как и большинство других парней. Несколько гостей забились в уголки небольшими группами, болтая о всякой ерунде с друзьями, которых они давно не видели. Трей сел на диван как можно ближе к Итану, насколько это было возможно по-человечески, удивленный тем, что он не извивался, чтобы увеличить расстояние между ними со всеми свидетелями в комнате. Итан положил себе огромную тарелку начос Трея и вроде как обратил внимание на игру.

Брайан вернулся ближе к концу пятого иннинга, выглядя довольным тем, что все не сидят без дела, уставившись в пустой экран телевизора без порнографии.

— Мой отец отказался вернуть мне мои видео, если я не приведу его с собой. Я надеюсь, что все в порядке.

— Я могу выдержать только около десяти минут плачущего ребенка, — сказал Малком — человек, в честь которого был назван идеальный ребенок, который никогда плакал в течение первых десяти минут, когда он вошел в комнату позади Брайана.

В группе воцарилась