дядя Берти, но я настаиваю, чтобы дела вашего юного подопечного вел именно я. Я понимаю желание отца «тряхнуть стариной», но его слабое сердце настоятельно просит покоя, и нервотрепка судебных тяжб не пойдет ему на пользу. Поэтому я возьму это дело под свой контроль.

Альберт церемонно кивнул головой и похлопал по руке Дара, чтобы тот не волновался. Дар же по привычке проверил ему пульс, но заметив, что руки Альберта стали холоднее обычного, попросил горячего чая для себя и своего рыцаря. Секретарь кивнул головой и вышел, вскоре вернувшись с небольшим подносом с изящными чашками и серебряным чайником, от которого пахло фруктовым чаем. Дар по привычке разлил чай и первую чашку поставил перед Альбертом, переживая, что у того опять, похоже, упало давление, а он вышел без привычного рюкзачка со всем необходимым.

Дар за привычной заботой не заметил, как понимающе переглянулись альфы, и как изменилось их отношение к омеге, который так заботится о дорогом им человеке. В этой заботе не было ничего наигранного, люди, живущие среди судебных тяжб, заседаний и дознаний истцов и свидетелей, были прекрасными психологами и умели отличать искреннюю заботу от показушной. Саймон подождал, когда Ольдар сделает пару глотков и отставит чашку, и после этого продолжил.

- Мы сделали предварительное расследование, и оно показало, что твое положение и лучше и хуже, чем ожидалось с самого начала. Отменить твою опеку будет достаточно просто. Твой дядя уже не раз попадал под прицел правоохранительных органов в связи с мошенничеством, но твой отец откупал его и улаживал все проблемы, так ни разу и не позволив, чтобы дело дошло до суда. Намного хуже дела обстоят с твоей собственностью. Деньги с семейного счета ушли на счет, который был закрыт сразу после транзакции на другой счет, который был точно так же закрыт, и после деньги ушли неизвестно куда. Скорее всего, их вывели куда-то в колонии, откуда их вернуть будет весьма проблематично. Под залог дома взят большой кредит, который последние полгода оплачивается с некой карточки. По всей видимости, тобой же. И сейчас твой родственник на правах опекуна пытается взять еще один кредит, под залог земли, на которой стоит дом, и ценных вещей, которые еще не успел продать на аукционах.

Хорошо, что Дар уже сидел, а то он упал бы в прямом смысле этого слова.

- Хорошо, что ты не связывался с ним, - Саймон понимающе покачал головой, - пока он чувствует себя в безопасности, мы успеем принять контрмеры и не допустим, чтобы он с семьей сбежал с планеты. Сейчас мы подпишем документы и фирма «Бигль и Бигль» станет твоим временным опекуном до тех пор, пока мы не закончим имущественные споры с твоим бывшим опекуном. Я хочу, чтобы ты был готов к тому, что дядю арестуют, а его семью переселят под контроль полиции, чтобы избежать их побега. На тебя начнут давить и эмоционально и, возможно, через нанятых головорезов, физически. Наша фирма в состоянии помочь тебе и помощью психолога, и физической охраной, но от тебя требуется осознанное желание идти до конца и не идти на мировую без нашего ведома и согласия.

- Хорошо, - Дар покусал губу и уточнил, - сколько это будет мне стоить? Я должен знать, во что выльется мне такая помощь. Ведь нет гарантий, что деньги родителей будут возвращены, а на зарплату медбрата многого я позволить себе не смогу.

- Тебе все это будет стоить один кредит, - улыбнулся Саймон, - не удивляйся. Мы проведем это дело, как благотворительность. Мы возьмем на себя все судебные издержки и досудебное дознание. Мы такое делаем, когда нанимаем новых людей в штат и хотим проверить их квалификацию. Или когда берем практикантов от высших юридических вузов. Выбираем дело позаковыристей и даем его на растерзание молодым специалистам. Но под контролем своих людей и с обязательным разбором каждого шага. В этот раз будет только одно исключение. Твоим делом займутся профессионалы, и я лично буду контролировать все происходящее и представлять тебя в суде. Ну как, ты согласен?

- А о какой сумме на родительском счете идет речь? - Дар покраснел, не хотелось, чтобы его посчитали меркантильным, но интересно же…

- Там была очень симпатичная восьмизначная цифра, - Саймон поморщился, - рано говорить и, тем более, считать потерянное. Наши аудиторы имеют опыт розыска потерянных сумм, но все же, нет гарантий, что удастся вернуть все в полном объеме. Сейчас важнее сохранить дом, землю и все то, что мы еще в состоянии удержать на месте. И, кстати, ты знаешь, что находилось в депозитной ячейке банка?

- Возможно, часть папиных украшений, - пожал плечами Дар, - с тех пор, как у папы выявился Альцгеймер, отец убрал из дома все дорогие вещи. Папа мог снять кольцо и положить куда-то. Оставить в машине или сумочке. А сумочку потом отдать на благотворительность. Нам так однажды вернули кольцо с бриллиантом, которое я разыскивал в доме. У папы оставались драгоценности, но часть отец заменил на бижутерию. Но что там было помимо этого, я не знаю. Может, документы или еще что…

- Мы узнаем через страховые компании, что именно было у твоих родителей и что было продано после опекуном. Возможно, часть сделок удастся опротестовать… - Саймон вздохнул, - мы приложим все усилия, чтобы восстановить справедливость. Но все это займет время. Сейчас мы подпишем договор, а после этого начнем работу. Уже к вечеру твоего дядю арестуют, как вора и растратчика, и начнется досудебное расследование, которое может продлиться и год. Суммы не малые и родственные связи тяжело опротестовывать. Будь готов, что если не сегодня вечером, то ночью и утром тебе начнут названивать и родня, и незнакомцы. Может подняться ажиотаж в прессе. Особенно бульварные «желтые» издания не пропустят возможность засунуть свой нос в чужие дела. Ну как, не испугаешься и пойдешь до конца?

- Я не испугаюсь! - Дар блеснул глазами, - я иду на это не ради денег, а ради памяти родителей, они не заслужили, чтобы их труд и забота достались вору! И дом! Я очень хочу сохранить дом, в нем было столько любви… это будет ужасно, если его заберут просто так, просто потому, что у меня не хватило ума вовремя вызвать полицию и собрать мозги до кучки!

- Ольдар… - мягко упрекнул Саймон, - не суди себя строго, тебе тогда было только шестнадцать лет. Тихий