дня, когда могли спокойно держаться за руки, обниматься и дарить друг другу страстные поцелуи.

В большем Изабель ему отказала. Ей несколько раз снился сон, что в наказание за измену мужу ее постигает выкидыш, а после него Франсуа берет меч и самостоятельно сносит ей голову. Перепуганная, он подскакивала в постели, будила Фраснуа, и долго лежала, прижимаясь к нему в поисках защиты.

До рождения ребенка никаких измен, — так решила Изабель, и это решение согласился принять и молодой маркиз. Они не сделают ничего, что может повредить ребенку. Они не будут предаваться любви, вместо этого изучая не тело друг друга, но душу.

Иногда, сидя рядом на камнях и смотря на море, сжимая в объятьях друг друга, решение это было очень трудно воплотить в реальности. Но оба держались, зная, что их любовь может стоить жизни сыну Изабель. А Изабель думала, что сын этот, вымоленный у источника и зачатый среди звезд, слишком ценен, чтобы так глупо потерять его. Она не понимала, в чем его ценность, но хорошо осознавала, что муж ее не простит ей, если ребенок будет потерян.

— Почему ты порвал с Ортанс? — Изабель стояла на мелкой гальке и к ногам ее подбиралась пенистая волна.

— Я не собирался этого делать, хотя мне и хотелось, — сказал Эстен.

— Тогда почему?

— Ортанс меня попросила. Сказала, что не любит меня, что мы не подходим друг другу и должны расстаться.

Ортанс действительно просила. Она пришла к Эстену де Монтроа с самого утра, когда он выбирал в библиотеке книгу для чтения. Воздушная и какая-то нереальная, будто не земная, она стояла перед ним опустив глаза и губы ее были крепко сжаты.

— Я хочу просить вас об одолжении, господин маркиз, — почти прошептала она, взмахивая белесыми ресницами.

— Что-то случилось, мадемуазель де Муйен?

— Ничего, — она глубоко вздохнула, — ничего, месье. Я просто... я хотела бы, чтобы разрешили мне забрать обратно свое слово.

Он поднял брови и смотрел на нее, будто впервые видел.

— Почему, мадемуазель?

Она снова взмахнула ресницами.

— Я... я не люблю вас, месье. Мне тяжело смириться с браком без любви.

Это было открытие. Холодная, как снежная дева, мадемуазель Ортанс, казалось, не может искать любви. Да и кто полюбит ее, с ее холодными глазами и руками?

— А как же ваш отец? — Эстен растерялся, и смотрел на нее, нахмурившись.

— Мой отец позволил просить вас.

Ветер ворвался в библиотеку сквозь открытое окно и растрепал страницы книги, лежавшей на столе. Ортанс скосила взгляд на жениха и отвернулась, будто и правда была расстроена.

— Я не могу насильно заставить вас стать моей женой, — сказал Эстен, не зная, радоваться ему такому раскладу или печалиться. Приданое Ортанс хорошо сказалось бы на его семейном бюджете, но постоянно видеть рядом с собой холодную куклу было бы сущим адом.

— Так... так вы позволите мне вернуть вам слово? — воскликнула она, и глаза ее вспыхнули зеленым огнем, сделав девушку на секунду по-настоящему красивой.

— Конечно, мадемуазель.

Она заулыбалась ему, одарив благодарным взглядом. Потом сняла кольцо, что он преподнес ей, и положила на стол.

— Благодарю вас, месье! — воскликнула она, делая реверанс, а потом бросилась ему на шею и запечатлела на его щеке робкий поцелуй, — благодарю вас за то, что позволили мне ждать мою судьбу!

И она убежала, только мелькнуло в дверях ее белое платье.

Известие, что ее возлюбленный не станет чужим мужем, очень радовало Изабель.

— Интересно посмотреть, что за судьба у Ортанс, — проговорила она, не пряча улыбки, — она очень странная девушка, кто же сможет в нее влюбиться?

— Главное, что мужем ее буду не я, — рассмеялся Эстен и поднес к губам руку Изабель.

— Это — самое лучшее известие с тех пор, как я узнала, что жду ребенка, — сказала она.

Этот день влюбленные посвятили прогулке вдоль моря. Они решили сходить в ближайший городок, где можно было купить самые вкусные леденцы на палочке. Изабель хотелось леденцов.

— Наверно, их очень любит мой сынок, — смеялась она, купив золотистого сахарного зайца.

В последнее время ей все время хотелось сладкого. Но леденцы оказались настолько вкусными, что она съела один и купила еще два, чтобы хватило на обратную дорогу. Изабель много смеялась, рассказывала Эстену истории из детства и чувствовала себя ужасно счастливой. Из-за ее настроения и желания перекусить в таверне на берегу моря и отведать свежей рыбы, они вышли в обратный путь позже, чем рассчитывали, и попали в прилив.

Эстен и Изабель шли по длинной узкой полоске прибоя, держась за руки. Прилив нарастал, и вскоре полоска будет затоплена водой, и им придется возвращаться по камням, либо искать дорогу вдали от моря, ту, где грохочут телеги, идут путники, где пыль, шум и гам. Изабель же хотелось тишины и морской глади, и шум она признавала, если это только был шум волн.

Когда вода поднялась окончательно, а идти было еще далеко, Эстен заприметил лодку, привязанную к колышку. Сейчас она прыгала на волнах в ожидании хозяина, который с отливом он выйдет на ней рыбачить в море. Подождав, когда прилив закончится, сидя на камнях около небольшого рыбачьего домика, они кинули монеты хозяину лодки, отвязали суденышко, и забрались в него, чудом не перевернувшись. Изабель смеялась, перешагивая борт и садясь на мокрую скамью, а Эстен взял весла, и они отошли недалеко от берега, взяв курс на Белистер.

Берег в этих местах изъеден морем. Огромные валуны, выдолбленные волнами острова и пещеры, в которые можно попасть только при отливе... Боясь наткнуться на камень, Эстен вел лодку среди рифов. Уходить далеко в море на таком маленьком суденышке было страшно, тем более, что рядом с ним сидела улыбающаяся и не осознающая до конца опасности Изабель.

Проплывая мимо множества пещер, Изабель заглядывала внутрь. Ее воображение разыгралось, и ей казалось, что в пещерах спрятаны несметные сокровища контрабандистов, или же есть еще что-то ужасно интересное. Они заплыли в одну из пещер, осмотрели стены, но кладов не обнаружили. Вскоре на их пути встретилась пещера побольше, огромная, ощетинившаяся, как зубами, высокими камнями при входе,