Я поняла, что сегодня я не принцесса. Я – девушка Джеймса Бонда. Хотя нет, дался мне этот Бонд. Сегодня я – девушка Рокотова. Алекса Рокотова. А это намного лучше!

Алекс протянул мне наушники:

– Это если интересно слушать переговоры с диспетчерами. И шум глушит.

– Мне интересно, – водрузила я наушники на голову, как диадему.

– Не боишься лететь?

– Нет, – отрицательно мотнула я головой. – С тобой мне ничего не страшно.

Шум оказался сильнее, чем я могла предполагать. Хотя чего удивляться – на вертолете я летела впервые. Стальная стрекоза поднялась вверх, сделала разворот и полетела на закат.

Под нами как на ладони лежал Златогорск, похожий на макет или игрушечный город. Из иллюминатора самолета нет такого обзора. Вся передняя часть вертолета состояла из выпуклого стекла в стальном переплете. Прямо под ногами расстилался вечерний город, переливаясь яркими огнями как россыпями бриллиантов. Носки моих туфель стояли на стекле, и подо мной простиралась бездна – немного страшно, у меня даже дух захватывало.

Закат играл необыкновенными красками. С земли я ничего подобного не видела. Яркие полосы алого, золотого, фиолетового, лазурного. Как на картинах импрессионистов – невозможно глаз оторвать. По дорогам двигались огоньки-бусинки автомобилей – настоящее ожерелье.

– Как же красиво! – не удержалась я от возгласа.

– Знал, что тебе понравится, – усмехнулся Алекс. – Поэтому и выбрал вертолет. Здесь обзор особый. Из кабины самолета такого не увидишь.

– А сколько нам лететь? – поинтересовалась я.

– Чуть меньше двух часов. Почти как на самолете. Успеешь насладиться ночным небом – темнеет быстро. А потом нас ждет Верди и его несравненная «Аида».

Вскоре на небосклоне загорелись яркие звезды. Месяц приобрел кровавый оттенок. Несколько зловеще, но безумно красиво и загадочно.

Что-то ждет меня сегодня вечером? Куда мы пойдем после спектакля? Наверняка, куда-то Алекс меня поведет. Несомненно, поужинаем, потом… А что потом? Полетим назад, домой. Или нет? Завтра выходной, можно не спешить. У меня замерло сердце и приятно защемило в груди. И я уже, похоже, потеряла голову. Будь что будет, но сегодня я готова к безумствам!

Глава 29

Большой сверкал огнями, как тонко ограненный бриллиант в драгоценной оправе. Даже просто побывать в нем для меня было бы счастье. А еще и послушать настоящую итальянскую оперу – однозначно фантастика! Мы прошлись по анфиладе залов, прогулялись по холлу. В помещениях стоял ровный гул голосов – народа было очень много. Ароматы дорогих и модных духов мешались с характерным запахом, присущим только театру. Паркет блестел как зеркало и отражал тысячи огней хрустальных светильников. Веселые радужные блики сверкали на полу и на стенах.

Дамы блистали роскошными туалетами. Я от них не отставала и гордилась этим. Да, я тщеславна, что с этим поделать? И пусть на мне нет фамильных драгоценностей, я сама драгоценность. Алекс держал меня под руку. Палантин предательски сползал с обнаженных плеч и Рокотов заботливо поправлял его на мне. Каждое прикосновение Алекса обжигало кожу огнем и мне хотелось, чтобы палантин падал снова и снова.

Опера была прекрасна. Верди бесподобен вообще, а «Аида» – вершина его творчества. Конечно, голоса солистов «Ла Скала» сильно отличались от голосов солистов оперного театра славного города Златогорска. И, что весьма примечательно, отличались они в лучшую сторону.

Разумеется, Аида была несколько крупна, с грудью как два футбольных мяча и возрастом больше годилась в мать героине, но это мелочи. Сопрано примы завораживало, и я сразу же перестала обращать внимание на ее габариты и возраст. Зато Радамес был хорош во всех отношениях – и голос, и обнаженный торс, на котором так рельефно проступали кубики пресса. Хотя и не люблю теноров. Высокий голос не красит ни одного мужчину. Еще моя бабушка говаривала, что теноров надо душить в колыбели. И была, безусловно, права. Но этот солист однозначно, великолепен, ведь нет правил без исключения. Правда, Радамесу было сложно заключать в страстные объятия не в меру крупную Аиду. Очевидно, поэтому он ограничивался осторожным поглаживанием ее пухлых плеч. Но объятия в опере, как известно, не главное.

Декорации и костюмы являлись отдельным произведением искусства. Казалось, мы перенеслись на несколько тысячелетий назад, в древний Египет. Со сцены просто веяло зноем и дикой африканской страстью. Я забыла обо всем на свете, и полностью погрузилась в неземную музыку. Рука Алекса как-то незаметно легла на мою. Я повернула ее ладонью вверх, и наши пальцы сплелись.

В антрактах Алекс поил меня французским шампанским и кормил горьким шоколадом с рук, мотивируя это тем, что я могу запачкать пальцы. Я не возражала, хотя это была явная ложь. И теперь, следуя его логике, в шоколаде должен был оказаться он.

В конце концов, я поддалась искушению и легонько прикусила тонкие аристократические пальцы Рокотова. Он ждал этого и посмотрел на меня с нежностью. И как мне показалось, с надеждой. Он ничего не сказал, просто осторожно провел пальцами по моим губам и улыбнулся. Алекс оставался для меня загадкой – неужели, он сомневается в чем-то, неужели не видит, что происходит между нами? Словно боится чего-то. Но чего может бояться олигарх Рокотов? Что я в очередной раз не отвечу на его ухаживания, и это больно ударит по его самолюбию? Или я слишком плохо думаю о нем? Тогда что его беспокоит?

После спектакля мы поехали в какой-то ресторан в небоскребе, похожем на сверкающий обломок сосульки. Как выяснилось, помещение на сороковом этаже, где размещался ресторан, принадлежало Рокотову. И пентхаус в этом роскошном небоскребе тоже. Неплохое местечко он себе выбрал. Мы сидели у витражного окна, и ночной город лежал у наших ног, загадочно мерцая миллионами разноцветных огней.

– Сегодня я буду много говорить, а ты слушать, – улыбнулся Алекс. – И не будешь меня перебивать. Хорошо?

– Хорошо, – кивнула я в ответ, и мне стало тревожно. И даже зябко. Я невольно плотнее закуталась в палантин.

Видимо, испуг отразился у меня на лице.

– Не бойся, – Рокотов взял меня за руку. – Это мне надо бояться. Просто прояви немого терпения и снисхождения к моим откровениям. А пока давай потанцуем и я попробую сформулировать то, что собираюсь тебе сказать.

– Слушай, мне уже страшно, – натянуто улыбнулась я. – Давай наоборот – сначала ты мне скажешь, что хотел, потом потанцуем.

– Ладно, – рассмеялся он в ответ. – Ты зря волнуешься. Но ты обещала не перебивать.

– Больше не буду, –