как можно скорее. Они они сами виноваты. Так пусть отвечают за свои поступки.

Я не знала, что задумала Рамина, но чувствовала, что эти клуши запомнят наказание на всю свою оставшуюся жизнь.

Промчавшись мимо беседки, заметила утирающую слезы Мальен, прячущую красноту от пощечины.

Всепоглощающая ярость растеклась по венам.

«Если хочешь, могу сожрать парочку девиц», – прорычала Рамина, распознав мои эмоции.

Я не ответила, мысленно дав понять, что не стану возражать, если до этого дойдет дело. Потом, конечно, буду чувствовать себя, скорее всего, каким-нибудь людоедом, но… ради защиты дорогих сердцу людей можно осмелиться и на такой страшный поступок.

Служанки улепетывали со всех ног, правда ненадолго, так как Рамина, ловко извернувшись, схватила две из них, сжимая в лапе.

– А-а-а-а-а-а-а! – верещали они всё горло, бессмысленно извиваясь и пытаясь вырваться.

Миг, и еще две оказались во второй лапе, теряя сознание и превращаясь в бесчувственных кукол.

Рычание Рамины, холодящее кровь, донеслось вдогонку остальным, отчего несколько споткнулись, пропахав землю носом, а остальные трусливо шлепнулись на колени, прижимаясь лбом к траве, тем самым прося пощады.

Рамина, величественно зависнув над ними, что не могло не вызвать у меня восхищения, выпустила в их сторону струйку дыма, предупреждая, а затем, одним взмахом крыльев, рванула в небеса.

– Отпустите, госпожа! – слезно рыдала одна из служанок.

– Ты совсем дура?! – завизжала вторая. – Мы разобьемся! Не отпускайте, госпожа! Просто… просто простите нас! Мы так больше не будем!

– Будьте милосердны, госпожа!

«Безмозглые идиотки! – злилась я. – Сделай так, чтобы они обделались от страха!» – обратилась я к своей золотой дракайне.

В ответ мне послышался злорадный смешок Рамины.

С каждой секундой, мы всё выше поднимались над садом, а потом и над самим замком, устремляясь к облакам.

«Смотри внимательно, детёныш! – хохотнула Рамина, после чего одна её лапа разжалась и две служанки с оглушительным визгом помчались вниз.

«А ты коварна!» – хохотнула я, прекрасно зная, что дракайна не позволит им разбиться.

Одобрительно фыркнув, Рамина устремилась за ними, подхватывая и с легкостью, словно пушинок, подкидывая в воздух.

Она играла с ними, как кошка с мышкой, а девушки неустанно визжали, срывая голосовые связки.

«Будет им полезным уроком! В следующий раз подумают, прежде чем совершить какую-нибудь пакость!»

И я была полностью с ней согласна, не беспокоясь о седых волосах двух гадюк, которые точно у них появятся после такого незабываемого полета.

Пока одна пара летала под небесами, истошно голося, вторая пришла в чувства, незамедлительно следуя их примеру. Смысл наказывать тех, кто находится в бесчувственном состоянии?

Наблюдая за происходящим, испытывала моральное удовлетворение.

Понимала, конечно, что всё равно найдется тот, кто попробует нагадить, но ещё знала, что у некоторых наказание Рамины отобьет желание совершать подлянки.

«Давай ещё раз и закончим на этом, – произнесла я золотой дракайне, чувствующей себя под небесами, как рыба в воде. – Тем более вон там вдали темные тучи приближаются. Страшновато как-то. Вдруг гроза».

«Тучи? – Рамина, как ни в чем не бывало подхватив уже сорвавших голос служанок, обратила своё внимание вдаль. – О-о-о-о, – как-то загадочно протянула она, – а это не тучи, детёныш».

«Не тучи? – удивилась я. – Тогда… – внезапно пришло осознание, от которого сердце забилось чаще, – что же… это…»

«Ты хотела сказать кто? – издевалась надо мной дракайна. – Давай, ты у меня девочка сообразительная».

«Арон с братом…»

«Верно, – довольно муркнула Рамина, явно получая удовольствие от эмоций, которые нахлынули на меня с головой. – И они нас уже заметили. Хотя, чему я удивляюсь, такую красоту сложно не заметить, знаешь ли. Ну что ты притихла? Что за смущение? Выше голову! Давай покажем твоему черному дракону, как сильно ему повезло с нами!»‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

63. Она такая красавица, правда?

Арон

Все эти дни, вдали от дома и той, что поселилась в моем сердце, были самой настоящей пыткой. Масло в огонь еще подливал тот факт, что мы с Рэйманом приложили столько сил для этого полета, но не застали отшельника в добром здравии. А, если быть точнее, столкнулись с его останками.

Успокаивало, что он оставил после себя несколько свитков, которые нам удалось найти случайно. Брат невольно запнулся обо что-то и его повело в сторону. Он выставил руку, пытаясь удержать равновесие и не грохнуться на каменный пол пещеры, но тут его распахнутая ладонь прошла сквозь паутину в стене, где и хранилось вышеупомянутое.

Естественно мы принялись тщательно обследовать жилище отправившегося на тот свет отшельника, который отказался жить среди своего народа, но больше ничего значимого не обнаружилось. Да и свитки эти, если честно, мало о чем могли рассказать, потому что они были составлены на незнакомом нам языке.

Не было никаких гарантий, что удастся их перевести, но, несмотря на это, мы все же взяли найденное с собой. Глупо было бы оставлять рукописи в пещере. Мало ли, вдруг там очень важная информация, которая ответит на вопросы, не дающие покоя.

Каждый взмах крыльев, каждый вздох и выдох подпитывались мыслями о Лёле. Я хотел к ней. Хотел увидеть любимую, прижать её к себе и вдохнуть чарующий аромат кожи и волос, что так сильно мне нравился.

Казалось, что я несся в обратном направлении куда быстрее, гонимый необузданным желанием удостовериться, что с Лёлей всё в полном порядке. Мы даже отдыхать не стали, когда перелетели океан.

Рэйман не возражал и просил несколько минут отдыха, он и сам сильно волновался за Лианессу и Кайдена, ведь впервые оставил их на столь длительный срок.

Когда вдали показались родные места, стало чуточку легче. И это придало сил, которые сейчас были просто необходимы.

«Ещё немного и я увижу её!»

Я повторял эти слова вот уже на протяжении нескольких дней. Они стали моей мантрой, которая вела вперед, помогая не обращать внимания на невыносимую ломоту в мышцах.

Был уверен, стоит принять человеческий облик и мое тело скрутит от боли и усталости, но это всё ерунда, главное, что я увижу её.

Только сейчас, находясь столько дней вдали от Лёли, смог осознать, как сильно люблю её и сколько она для меня значит. Эта девушка не просто половина моей души. Она мой свет в непроглядной тьме, без которой моё существование бессмысленно.

«Прости, но я не смогу тебя отпустить! Не смогу!»

Это осознание мучило меня, ведь, если Лёля не даст своего согласия и решит вернуться