идти на такие меры. Я знаю, что ради Димы я сделаю всё. Я слишком сильно люблю брата, несмотря на наши непростые отношения.

Но я не произношу ни слова. Только украдкой рассматриваю профиль молодого человека. Его тёмные короткие волосы, которые лежат в беспорядке. Пара прядей падает на лоб, вызывая во мне странное и совершенно неуместное желание протянуть руку и поправить её. Густые чёрные брови, которые Адам то и дело хмурит. Ровный нос. Его профиль настолько идеален, что его хочется запечатлеть. Взять кисть и краски и перенести на холст.

У меня даже покалывает кончики пальцев от желания почувствовать в руке кисть. Я ярко представляю, как отрывисто буду наносить штрихи на бумагу, поскольку черты лица Адама резкие, острые. Колючие, как и его взгляд, который резко перемещается на меня. Я тушуюсь, но отчего-то взгляда не отвожу. Я со странным тёплым чувством в грудной клетке изучаю тёмные крапинки в его глазах.

— Что пялишься так? — парень вскидывает брови. — Нравлюсь? Прикидываешь, как я иметь тебя буду? В каких позах раскладывать буду?

— Что, прости? — переспрашиваю потеряно, не веря собственным ушам.

Я таких грубостей в жизни не слышала. И они приводят меня в ужас. Я останавливаюсь и смотрю на Адама, надеясь, что ошиблась.

— Я спрашиваю, Алиса, — молодой человек медленно ко мне подходит, — ты красочно представляешь, как я тебя возьму?

Склоняет голову к плечу, щурит глаза и улыбается широко-широко.

— Как это… омерзительно! — я сжимаю кулаки и поджимаю губы. — Ты… Такие слова. Как ты можешь говорить? Это неправильно! Мерзко!

— Что может быть мерзкого в том, что два человека занимаются сексом? — Адам пальцами берёт прядь моих волос, выпавшую из косы, начинает играть с ней, наматывать на указательный палец.

— То, что два человека должны любить друг друга, прежде чем разделят ложе! — отвечаю с твёрдой уверенностью. — И как минимум, женаты!

— Что же ты раньше эту исповедь мне не провела, ангелочек? — хмыкает молодой человек, кончиком пряди щекоча мою щёку.

Я дёргаюсь и мучительно краснею. Потом резко выдёргиваю прядь волос из пальцев Адама, тихо ойкаю от боли, но, тем не менее, твёрдо отвечаю:

— Потому что благополучие моего брата меня заботит куда больше!

— То есть, ради того, чтобы прикрыть грехи своего брата, самой можно пойти на грех, правильно я тебя понимаю? — Адама явно веселит тема нашего разговора.

Я пожимаю плечами. Отворачиваюсь от молодого человека и, ускорив шаг, иду в сторону дома.

— Забавно, — с тихим смешком выдыхает молодой человек. — Что-то, ангел мой, твоя вера не так нерушима.

— Это то, что тебя точно никак не касается, — отвечаю твёрдо.

— А по-твоему, Алиса, можно выйти замуж без любви и спать с мужем без чувств? А как же любовь? — в голосе насмешка.

— Я очень сильно сомневаюсь, что ты веришь в чувства, Адам. Ты совсем не похож на такого человека. Скорее всего, ты просто привык брать то, что хочешь.

— Я задал вопрос, Алиса. И не нужно рассуждать, во что верю я.

Я пожимаю плечами и молчу. Испытываю радость, когда мы подходим к моему дому. Разворачиваюсь к молодому человеку, переступаю с ноги на ногу и, не поднимая на него взгляда, тихо говорю:

— Мы пришли. Вот мой дом. Дальше я дойду сама.

— Квартиру покажи. Мало ли, куда ты меня привела, — говорит лениво. — Сейчас развернёшься и убежишь в другую сторону.

— Я не стала бы обманывать. Вон, — вскидываю руку и пальцем указываю на окна своей спальни, — моя комната.

— Что же это у тебя решётки на третьем этаже? Родители боятся, что ты совершишь побег?

Я вздрагиваю. Вскидываю на Адама глаза и поджимаю губы. Я не знаю, как он узнал, как догадался, но молодой человек попал в точку.

— Чтобы блудливые мысли не посещали твою дурную голову, Алиса. Искушения на каждом шагу. Ты сформировалась, стала видной девушкой. Пойдёшь по рукам. Бесы повсюду, — приговаривал отчим, пока рабочие устанавливали за окном решётки. — Ты вон, какая ладная выросла. Груди округлились, — я снова замечаю ЭТОТ взгляд. Сгорбливаюсь, хотя под объёмной футболкой и так ничего не видно. — Один соблазн.

Я молча смотрю в пол, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и омерзения. Его слова, как липкая паутина, опутывают меня, не отмахнуться и не скинуть с себя.

Отчим продолжает говорить, его голос звучит, как назидание, но в нём слышится что-то ещё, что-то, от чего мне хочется убежать.

— Ты должна быть осторожна, Алиса, — он делает паузу, и я чувствую, как его взгляд скользит по мне. Я скукоживаюсь ещё больше, стараясь быть максимально незаметной. — Мир полон греха, а ты… ты, как спелый плод. Многие его захотят сорвать и вкусить.

Он облизывается. Я стараюсь не дышать, чтобы не привлекать внимания, но это бесполезно. Отчим всегда говорит, что я его забота и ответственность.

Решётки за окном уже на месте, их тени ложатся на пол, создавая узоры, похожие на клетку. Так и есть. Я действительно заперта в клетке, из которой не смогу выпорхнуть.

Я вздрагиваю от одного только воспоминания. Обхватываю себя руками за плечи. К горлу подкатывает тошнота от жгучего нежелания идти домой.

— Номер телефона не вспомнила? — кашлянув, интересуется Адам.

— Нет, — я отрицательно мотаю головой.

— Ладно, — молодой человек пожимает плечами, разворачивается и уходит.

Я в растерянности смотрю ему вслед. Краем глаза замечаю объёмное чёрное пятно у подъезда. Резко поворачиваю голову, вижу знакомую фигуру. Из груди вырывается полуписк, полувсхлип.

Я сажусь на корточки в тоже мгновение. Прячусь от отчима за кустами и молю Бога, чтобы он меня не заметил. Я знаю, что пытаюсь оттянуть неизбежное. Знаю, что сейчас мне снова придётся возвращаться домой. Знаю, что там я не смогу от него скрыться.

Но я боюсь терять каждую драгоценную секунду вдали от него. Каждую секунду, когда я могу чувствовать себя в безопасности и свободно дышать.

— Пойдём, — я не знаю, каким чудом мне удаётся удержать крик, рвущийся из груди, когда на плечи опускаются чьи-то руки, а на ухо раздаётся шёпот.

— Боже, Миша! Ты напугал меня просто ужасно! — я поворачиваюсь к другу и заглядываю в лучистые добрые глаза парня, который присел рядом