class="p1">Призраки замерли, а затем начали таять, их голоса стали тише.

— Правда, — прошелестели они. — Наконец-то правда.

Марк находился в огромной галерее, стены которой были увешаны портретами. На каждом портрете — лицо искателя, погибшего под его командованием. Их глаза следили за ним, обвиняли, требовали ответа.

— Вы погибли из-за меня, — говорил Марк, глядя на портреты. — Я знаю это. Я не был достаточно хорош как лидер.

— Нет, — вдруг ответил один из портретов, молодая женщина с печальными глазами. — Ты не был достаточно хорош как человек. Ты так боялся привязаться к нам, что держал дистанцию. Ты стал холодным, расчётливым. Ты забыл, что значит быть человеком.

Марк отшатнулся, но другие портреты подхватили:

— Ты не позволяешь себе горевать. Не позволяешь себе любить. Ты спрятался за долгом и ответственностью.

— Неправда! — воскликнул Марк, но его голос дрогнул.

— Правда, — отозвались портреты. — И ты это знаешь.

Марк опустил голову, и впервые за много лет его глаза наполнились слезами.

— Да, — прошептал он. — Я боюсь привязываться к людям, потому что каждый, кто был мне дорог, умирал. Я боюсь, что если полюблю этих детей — Андо, Хоп — то и их потеряю. Поэтому проще оставаться командиром, чем другом или отцом.

Лица на портретах смягчились, их взгляды стали менее обвиняющими.

— Наконец-то, — шепнули они. — Ты признал это.

Ника оказалась в огромной лаборатории, заполненной странными приборами и механизмами. Но ничто здесь не подчинялось законам физики — жидкости текли вверх, огонь замерзал, металл плавился от прикосновения. Её рациональный, аналитический ум отказывался принимать то, что видели глаза.

— Это невозможно, — бормотала она, хватаясь за голову. — Это нарушает все законы природы!

— Только те законы, которые ты знаешь, — ответил голос из ниоткуда. — Но вселенная больше, чем твои знания.

— Я учёная! — воскликнула Ника. — Я верю в то, что можно измерить, доказать, проверить!

— И поэтому ты боишься, — продолжал голос. — Боишься столкнуться с тем, что не укладывается в твою систему. Боишься признать, что есть вещи за пределами понимания.

Ника смотрела, как книги летают по комнате сами по себе, как из пустоты рождаются странные цветы, как время течёт то вперёд, то назад.

— Я… да, — выдохнула она. — Я боюсь потерять себя в иррациональном. Боюсь, что если приму существование магии, артефактов, всего этого… то перестану быть собой. Перестану быть учёным. Потеряю основу, на которой построена вся моя жизнь.

Странные явления вокруг неё начали успокаиваться, приходить в порядок. Не в обычный, научный порядок, но в какую-то свою, внутреннюю гармонию.

— Понимание, — прошелестел голос. — Первый шаг.

Кир находился на арене, окружённой тысячами кресел. В каждом кресле сидел он сам — в разные периоды жизни, с разными выражениями лиц. Все эти версии Кира смотрели на него с осуждением.

— Что вам от меня нужно? — крикнул он, вращаясь вокруг своей оси. — Я живу так, как хочу!

— Правда? — отозвались его копии. — Ты действительно этого хочешь? Быть одному? Всегда в движении? Всегда на поверхности?

— Я свободен! — воскликнул Кир. — Никаких обязательств, никаких привязанностей, никакой боли от потерь!

— И никакой настоящей радости, — ответили копии. — Никакой глубины. Никакого настоящего смысла.

Кир замер. Что-то в этих словах задело его глубже, чем он хотел признать.

— Я… я просто не хочу зависеть от других, — тихо сказал он. — Не хочу, чтобы кто-то зависел от меня. Это слишком большая ответственность.

— Ты боишься, — сказали копии. — Боишься, что если полюбишь кого-то по-настоящему, то не сможешь защитить. Боишься подвести, как когда-то подвёл своих родителей.

Кир опустил голову.

— Да, — прошептал он. — Боюсь.

Трибуны вокруг начали пустеть, копии исчезали одна за другой.

— Признание, — прозвучал голос. — Начало исцеления.

Андо смотрел на своих друзей с болью и состраданием. Каждый из них сталкивался с самыми глубокими страхами и сомнениями.

— Помоги им, — попросил он Хранителя Памяти. — Выведи их оттуда.

Существо колыхнулось, его кристаллическое тело мерцало разными оттенками.

— Они должны сами найти выход, — ответило оно. — Но я могу привести их сюда, когда они будут готовы.

Оно взмахнуло рукой, и экраны исчезли. Вместо них стены комнаты снова стали кристаллическими, но теперь в центр зала вело четыре коридора.

— Вершитель забрал Фантомную Книгу, — сказал Хранитель. — Она содержала ключ к местонахождению Бесконечной Башни.

— Зачем ему это? — спросил Андо. — Что за ошибку он хочет исправить?

Хранитель Памяти задумчиво колыхнулся.

— Вершитель был одним из первых искателей нового поколения. Человек огромных амбиций и невероятного таланта. Он собирает символы хранителей, чтобы получить контроль над всеми артефактами через Бесконечную Башню.

— Но зачем?

— Чтобы изменить правила, — ответил Хранитель. — Чтобы стереть границу между мирами артефактов и реальным миром. Чтобы получить власть, какой не было ни у кого со времён Первого Искателя.

Андо вспомнил образы из Фантомной Книги — своих родителей, их страх, загадочные слова.

— Мои родители… что они сделали? Почему Вершитель говорил об ошибке?

Хранитель Памяти долго молчал, его кристаллическое тело мерцало, словно внутри шла какая-то борьба.

— Я не могу сказать, — наконец ответил он. — Некоторые знания должны приходить в своё время. Но я могу сказать, что твои родители были искателями… очень особенными искателями.

В этот момент из коридоров начали появляться фигуры. Хоп, Марк, Ника и Кир — все они выглядели измождёнными, словно пережили долгое, выматывающее испытание. Но их глаза… в них было новое понимание, новая глубина.

— Андо! — Хоп бросилась к нему, крепко обнимая. — Ты цел! Я так боялась…

— Я в порядке, — он обнял её в ответ. — Видели что-нибудь интересное?

— Это слабо сказано, — мрачно ответил Марк, но в его голосе звучала новая, непривычная мягкость.

Кир только покачал головой, его обычная бравада куда-то испарилась. Ника стояла немного в стороне, её взгляд был странно расфокусирован, словно она видела что-то, недоступное остальным.

— Что с тобой? — спросил Андо, подходя к ней.

Ника моргнула, словно возвращаясь к реальности.

— Я… не знаю, — тихо ответила она. — Там, в лаборатории, что-то случилось. Я слышу… голоса. Мысли. Они путаются с моими, и я не всегда могу понять, где я,