– Это эксклюзивное издательство, работало только с уникальными экземплярами из крупных музеев и фондов, сотрудничало с лучшими специалистами в этой области: инкунабулистами, палеографами, фотографами, искусствоведами… Сара хорошо платила, и все хотели с ней работать – она никогда не допускала нарушений оплаты и задержек. Изучению каждой книги она посвящала по несколько лет, и в конечном итоге на свет появлялась копия, практически в совершенстве повторяющая оригинал, – как правило, это были ограниченные издания, максимум пятьдесят экземпляров, нумерованные и заверенные нотариусом. Лист ожидания у нее заполнялся буквально за несколько часов, после того как она анонсировала свой следующий проект.

– А какой был вклад ее мужа в это дело? – поинтересовался я.

– Международные контакты.

– Кстати, что это за Международная лига антикварных книготорговцев?

– У нее важная роль. Эта организация отвечает за публикацию информации обо всех коллекционных экземплярах, которые были объявлены похищенными. Серьезный книготорговец-антиквар обязательно должен сверяться с базой данных Лиги, прежде чем сделать какое-либо существенное приобретение. Если он честен, то не станет покупать книгу, числящуюся украденной, и сообщит о предполагаемом продавце в полицию. Некоторые, правда, закрывают на это глаза и приобретают сомнительный экземпляр, чтобы впоследствии оправдываться неведением… То есть я хочу сказать, что этот список похищенных книг не имеет обязательной силы, а лишь придает некоторую прозрачность нашему рынку, который иногда бывает таким же мутным, как этот абсент, – с усмешкой произнес Алистер.

– Значит, я так понимаю, Сара периодически сотрудничала с Эдмундо?

– Они приобретали друг у друга интересовавшие их экземпляры. Эдмундо также сдавал ей иногда в аренду, по бешеным ценам, некоторые библиографические редкости для работы над факсимиле. Я помню, что он наносил ей визиты, когда бывал в Мадриде, и Сара также несколько раз ездила в Виторию, чтобы завершить сделку и передать ему из рук в руки какой-нибудь ценный экземпляр.

– Вы не знаете, ездила ли Сара в Виторию в последнее время?

– Сара много путешествовала и не отчитывалась передо мной о каждой своей поездке – наши шотландские корни, похоже, взращивают страсть к путешествиям и независимость. Твой дедушка, наверное, рассказывал тебе, каким неугомонным авантюристом был мой отец? Что же касается поездки в Виторию… да, она ездила туда несколько недель назад. Я предположил, как само собой разумеющееся, что она посещала там Эдмундо – не припомню, чтобы у нее были еще какие-нибудь контакты в этом городе. – Разговор о дочери окончательно прояснил его голову; никто не сказал бы, что сидевший передо мной человек только что опустошил в одиночку бутылку абсента крепостью семьдесят пять градусов. – Однако я тебя перебил… Ты говорил, что теперь в отставке, но, очевидно, все же занимаешься расследованием. Почему?

– Из-за звонка с сообщением о похищении. Некий человек позвонил мне с требованием отдать ему «Черный часослов» Констанции Наваррской в обмен на мою мать.

Алистер сделался невероятно бледным – бледнее самого бледного шотландца.

– Что еще он тебе сказал? – с какой-то осторожностью в голосе спросил он.

– Он сообщил мне имя. – Я назвал его. – Вам оно не знакомо?

– Никогда не слышал.

– Нам не удалось найти его ни в одной базе данных. Между тем похититель утверждал, что это моя мать и что она лучший за всю историю фальсификатор старинных книг.

– Это неправда. Если б это было так, она была бы известна в кругу библиофилов, и я уж точно знал бы ее; но это имя мне ни о чем не говорит – я слышу его впервые.

– Я так и сказал тому человеку, что это невозможно, что мою маму звали Марта Гомес и она умерла сорок лет назад, после рождения моего брата. Как бы то ни было, он говорил очень уверенно и заявил, что пришлет мне образец ДНК моей матери. В этот момент в наш разговор ворвался другой голос, назвавший меня «сынок»… – И как же сладко для моих ушей он прозвучал (об этом я предпочел умолчать). – Потом послышались звуки борьбы, удары, и звонок оборвался. Никто так и не прислал мне образец ДНК, поэтому мы решили больше не придавать этому значения. Однако вскоре мне позвонила инспектор из Мадрида, чтобы сообщить о гибели Сары Морган, оказавшейся дочерью лучшего друга моего отца, и, как выяснилось, на месте преступления были обнаружены образцы крови. Ее отправили на анализ, и было обнаружено совпадение с образцом из базы данных сотрудников полиции. Именно поэтому инспектор мне позвонила: оказалось, что это была кровь моей мамы.

Алистер, выслушав мою историю, пригладил свои непослушные волосы, уже совершенно трезвый. Вновь перевернул настольные часы с золотистым песком.

– Значит, идет обратный отсчет… Сколько времени он тебе дал?

– Семь дней, и прошло уже четыре.

– Иначе он убьет ту, которая давно мертва?

– Которая, как считалось, была мертва.

– Я помогу тебе: ты сын Гаэля, а мне так и не довелось иметь сына. Мы отыщем этот «Черный часослов», найдем того, кто стоит за всем этим. Ты поможешь мне отомст… найти убийцу моей дочери. – Он плюнул на свою ладонь и протянул мне руку. – Договорились? Будем действовать вместе?

Месть убитого горем отца не входила в мои планы, но песочные часы, на которые я посмотрел краем глаза, были слишком красноречивы: время в них продолжало утекать, песчинка за песчинкой, быстро и неумолимо.

Я тоже плюнул на свою ладонь и пожал руку Алистеру.

– Договорились.

– В таком случае пойдем со мной. Тебе нужно познакомиться кое с кем очень интересным.

– С кем?

– Увидишь. А сам ты не нуждаешься в представлении: он точно знает о тебе все – не спрашивай, каким образом. Мы идем на Куэста-де-Мойано.

15. Куэста-де-Мойано

Май 2022 года

Алистер привел меня на Куэста-де-Мойано, пешеходную улицу рядом с Ботаническим садом, где с прошлого века букинисты продавали свой товар – так называемые старые или подержанные книги. Большинство из того, что было выложено на уличных прилавках, не превышало по своей цене трех евро.

Некоторые из семидесяти голубовато-серых деревянных лавок были закрыты. Как мне объяснил Алистер, в этом месте не было четкого расписания – у большинства книготорговцев имелся свой магазин в Мадриде, а сюда они приходили, чтобы продемонстрировать свой ассортимент для привлечения покупателей и пообщаться с коллегами.

Я был очень удивлен, что в будний день там было весьма многолюдно. Вокруг царило большое оживление. Я видел миллениалов, листавших «Любовь во время холеры» в мягкой обложке, и стариков, поглаживавших зеленый кожаный корешок Унамуно. Алистер взглянул на меня украдкой и впервые искренне улыбнулся, словно начал проникать в мои мысли и понял, что я отношусь к книгам