опытным. Он круто спикировал вниз, едва не задевая крылом камни отвесных склонов, прижался к земле, и, развернувшись на бреющем, ринулся в атаку. Под широким изломом крыльев вспыхнули двигатели стартовавших ракет, под чуть опущенным носом затрепетало пламя шестиствольной пушки «Вулкан»[9].

Проклятье! Егор выполнил переворот через крыло и отстрелил оставшиеся ловушки. Смертельная трасса снарядов пронеслась рядом с крылом, несколько снарядов оставили на плоскости рваные дыры. Одна из запущенных ракет взорвалась возле ловушки, вторая, не захватив цель, унеслась куда-то вдаль. А пакистанский истребитель вновь заходил в атаку. Егор, набрав высоту, вновь выполнил переворот через крыло и вираж, срывая захват тепловым головкам самонаведения. Но «Фантом» уверенно настигал самолет Егора. И тогда пилот бросил свой штурмовик в отвесное пикирование. Взревели до предела перегруженные двигатели. «Фантом», не отрываясь, последовал за ним. Егор воткнул кнопку выброса ложных целей. Заработали обращенные стволами назад пушечные контейнеры. У вражеского пилота не выдержали нервы, истребитель круто задрал нос и на форсаже перешел в набор высоты. Земля была уже совсем рядом, Егор до отказа взял ручку на себя, переламывая штурмовик в набор высоты. Затрещали от перегрузки ребра, голову в защитном шлеме буквально расплющило о бронезаголовник катапультного кресла. В глазах расстилался кроваво-красный туман, на мгновение остановилось сердце, из легких огромной тяжестью выдавило кислород. Но самолет уверенно набирал высоту, уносясь от смертельных каменных клыков скал. И в ту же секунду на него снова обрушился «Фантом». Он зашел в хвост штурмовику и открыл огонь из пушки. Но Егор в этот раз был начеку. Выполнив крутой вираж, он ускользнул от огненного потока, обрушившегося в пустоту. Мощная механизация крыла Су-25 позволила Егору выполнить вираж с меньшим радиусом и он, зайдя сбоку и снизу, атаковал пакистанский истребитель. Шесть пульсирующих огненных трасс ударили по «Фантому». Объятый пламенем, он просто развалился на куски. Пилот сумел катапультироваться, и теперь его бело-оранжевый купол парашюта медленно качался в воздухе. Второго парашюта видно не было, штурман-оператор катапультироваться не успел. Горящие обломки, дымя, падали на землю.

Егор отстегнул кислородную маску и поднял щиток светофильтров. Он потянулся к переключателю командной радиостанции. Руки дрожали, глаза заливал пот, из прокушенной губы сочилась кровь.

Я Два — семь — семь, прием. Подвергся нападению пакистанских истребителей. Принял бой, оба истребителя мною сбиты. Один из пилотов катапультировался. Прошу выслать вертолеты ПСС в квадрат 12–27. Конец связи.

Вас понял, высылаем вертолеты в указанный квадрат. Конец связи.

* * *

Посадка на аэродроме вертолетчиков прошла из рук вон плохо. Егор просто плюхнулся на полосу, вдобавок при торможении лопнул от перегрева пневматик переднего шасси. Самолет на пробеге снес переднюю стойку шасси и грохнул носом, подняв тучи пыли и искр.

Егор сидел в кабине и безучастно наблюдал, как оседает пыль. У него не было сил, чтобы пошевелиться. По всему телу разлилась свинцовая усталость, саднила прокушенная губа.

Со всех сторон к самолету бежали люди. Лейтенант щелкнул замком и вялым движением откинул фонарь кабины. Тут же чьи-то руки освободили его от привязных ремней и, буквально, вынесли из кабины. Опомнился он уже стоя на земле возле своего трудяги-самолета. Неподалеку в облаке пыли затормозил темно-зеленый аэродромный «уазик». Из него выбрался широкоплечий сутуловатый майор с роскошными запорожскими усами. Люди расступились.

Егор вскинул руку к летному шлему:

Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите обратиться?

Обращайтесь, лейтенант, — майор откозырял в ответ.

Во время воздушного боя закончилось горючее, совершил вынужденную посадку на вашем аэродроме. Докладывает лейтенант Савицкий.

Понятно. А с кем вы вели воздушный бой, лейтенант?

По возвращении на базу подвергся нападению пары пакистанских «Фантомов». Воздушном бою сбил обоих.

Поздравляю, лейтенант, — уважительно пожал руку Егору майор. — Моя фамилия — Боровик. Анатолий Сергеевич. Я командир отдельного вертолетного отряда.

Очень приятно. Я Савицкий Егор Вячеславович.

А ты молодец, на штурмовике двух истребителей завалил.

Да я еще и сам в это поверить не могу. И самолет посадил из рук вон плохо.

Ничего, лейтенант, в жизни всякое случается, готовь дырку для ордена. А самолет мы твой уж как-нибудь отремонтируем. Ладно, поедем сейчас в медсанбат, а то что-то ты шибко бледный. Ну а потом — в столовую. Война — войной, а обед по расписанию, — хохотнул он.

Спасибо, товарищ майор.

Да ладно тебе. Садись в машину, поехали.

В приемном покое медсанбата, устроенном в одной из огромных армейских палаток, было тихо и как-то по-особому уютно. Егора окружили давно знакомые запахи медикаментов и стерильности, знакомая обстановка. Вспомнился мединститут, учеба. Он помотал головой, отгоняя воспоминания. Снял летный шлем и уселся на кушетку, в ожидании врача.

«А все-таки классно я их завалил», — довольно подумал летчик. Волна адреналина в крови еще не успела окончательно растаять после боя.

Он вдруг ощутил легкую грусть, воспоминания вновь всколыхнули душу. Он хотел стать нейрохирургом, а стал летчиком. Странная штука — жизнь. И единственное, что у него осталось — это воспоминания. Воспоминания о прекрасном времени и прекрасной девушке, которую он и сейчас любит, хотя прошло уже столько времени…

Дверь палатки открылась, и в помещение вошла молодая девушка, по-видимому, врач.

Это вы тот летчик, которому требуется медицинская помощь, мелодичным голосом спросила она.

Егор поднял голову.

Крайняя степень удивления отразилась на лице девушки.

Егор… Привет, — растерянно сказала она.

Здравствуй, Наташа, — тихо сказал Егор.

Он не мог поверить своим глазам. Перед ним стояла Наташа. Его любовь. Его несчастье. После того, как он, бросив мединститут, уехал в летное училище, они больше не виделись. Он ушел от нее, ушел навсегда, хотя где-то в глубине души надеялся когда-нибудь ее увидеть. И все это время он тосковал по ней, не мог смириться с этой потерей. Егор не мог поверить в происходящее, казалось, он во сне или в каком-то бреду. Но Наташа стояла перед ним, такая же растерянная, как и он сам.

Егор подошел к ней и осторожно и нежно обнял, коснулся губами ее темнорыжих волос. Потом отстранился, посмотрел в ее бездонные, словно небесный океан, глаза, прекрасные, нежные, лучистые.

Наташенька, Солнышко, я так рад тебя видеть, — сказал он с легкой улыбкой на губах.

Наташа растерянно улыбнулась и мягко высвободилась из его объятий.

Я тоже рада тебя видеть Егор, очень рада. Но тебе сейчас нужна помощь. У тебя кровь на лице, ты ранен?

Нет, просто прокусил губу от перегрузки.

Девушка покачала головой.

Сядь, пожалуйста, на кушетку.

Егор послушно выполнил ее просьбу.

С тобой точно все в порядке? — она