после этого обеда тот будет с пристрастием допрошен — какова показалась ему Эмма Гордеевна и разве же она не гений во плоти?

К этому Алваро был готов, но он не ведал, что на его познания нацелилась иная гостья этого чертога.

— Нерина Стефановна! — с приятным изумлением склонился он после приветствия хозяйки.

«Однако, картограф не так уж неправ! — заметил сам себе из-под седеющих бровей. — До пикника надзорщикова дочь к вдове как будто не выказывала интереса.»

— Поклон от вашего сына, — Алваро снова обернулся к Эмме. — Сейчас только расстался с ним.

— Рауль здоров? Заходит мало, хотя они стоят в порту уже шесть дней.

Нерина не вдруг поняла, что речь еще идет об интересной ей персоне — как-то внезапно обнаружилось, что у возмутительного лейтенанта Дийениса есть имя, и что мать произносит его с таким теплом.

«Рауль? — повторила про себя Нерина, примериваясь к сочетанию звуков, раскатистых и уверенных с мягкими, почти ласковыми. — Совершенно ему не подходит!»

Лекарь на вопрос хозяйки неопределенно повел головой.

— Утомлен… кое-какими хлопотами, но успешно развязался с ними.

Нерина пуще навострила уши. Развязался со своими «хлопотами»? Глядите, какая победа!

— Он всегда был таким, — сокрушилась вдова. — Не умел просить о помощи.

— Лейтенант Мартьен пытался оказать ему услугу, но до согласия их дело не дошло, — подтвердил гость. — Ваш сын весьма горделиво борется с трудностями сам.

Лекарь улыбался и не открыл размаха несогласия, но сам разлад утаивал не слишком. Он дважды коротко взглянул на дочь надзорщика — сейчас она едва ли ведает, что стала поводом для вызова, но глазки ох как загорелись при поминании качеств первого навигатора!

«Горделиво! Как я и полагала!» — в этот миг трепетала Нерина.

Она явилась подцеплять здесь всякие виды справок о лейтенанте — и ее сети, наконец, поймали что-то важное. Господин Лужен в это время презорко следил, сумел ли Алваро с первых минут оценить простое изящество Эммы Гордеевны. Посреди маленькой гостиной развернулся настоящий рыбный лов.

— Что ж, стану верить, что Рауль ко мне еще зайдет.

Лекарь осторожно отвечал, покуда Эмма предложила ему кресло:

— Если не встретится с иными сложностями, непременно…

Рыбари церемонно расселись. Их мысленные сети были под рукою всякий миг.

Хозяйка удивила эстетов еще двумя лирическими одами под арфу, сама же стала чаще коситься на дверь — обещанный гостям обед хотя и проявлял себя благоуханием дрожжей от кухни, но о готовности пока вестей не подавал. Она уже подумывала справиться о нем у Ийи, когда сама служанка с вострыми глазами принесла им на подносе чай.

— Нате баранок и сыру, гостюшки! — пригласила она, сгружая угощение на столик, после чего подшагнула боком к хозяйке затараторила негромко: — Рыбник ишшо не поспел, Эмма Гордеевна, тяга совсем плохая стала, давно надо позвать печника.

— Иди, Ийя, после жалобиться будешь! — одернула Эмма и взяла баранку столь грациозно, точно та была не менее, чем шарльский круассан: — Снизойдите к угощению, господа, пока обед я не имею счастья предложить. Могу только уверить — ийин пирог достоит наших ожиданий.

Нерина любезно подняла баранку двумя пальцами. Под ней обнаружился щедро отрезанный ломоть твердого сыра — ввозного, заморского. Смотрелся он с баранками, как иноземный генерал в ладийском хороводе. Эмма, кажется, не экономила на провианте, а ее бойкая кухарка все сервировала от души.

Нерина против воли улыбнулась.

— Дивный сыр! Давно такого раздобыть не удается, — оценила она.

Вдова Дийенис кивнула ей с такой же благодарной деликатностью — да, умеем принимать, не дикари.

Вовсе не нужно знать барышне Нортис, какой переполох устроила весть о ее посещении. Когда Лужен в четверг спросил, не будет ли Эмме Гордеевне в тягость еще одна гостья — хозяйка так и обмерла.

Дочь самого надзорщика! Нет, к чинам вдова была разумно равнодушна, но самое внимание к этому дому после приезда Рауля цепкая мать раскусила вполне — пусть несколько ошиблась в оттенках интереса, но уж виновника установила в точности. За двое суток они с Ийей и наемными помощницами перетряхнули до последнего половика весь дом.

Со снедью тоже вышла целая история — непросто было подобрать такой ассортимент, чтобы в своих простых привычках не показаться нищею деревней, но и не заявлять на каждом блюде, что посещение барышни Нортис как-то особенно почтило этот дом. В конце концов хозяйка выбрала обед традиционный, с рыбным пирогом и щами, но дополнила его высокими штрихами — вроде этого сыра, приобретенного по случаю и дозревающего в погребе уже четвертый год.

Только инструкции кухарке не были достаточно подробны — Эмма с болью озирала коронную деталь стола, нещадно кромсанную самым ужасающим ножом из ийиных запасов. Баранки довершили ее эстетический обморок — если судьба Рауля с барышней не сложится, кажется, вдова станет корить себя всю жизнь.

Разумеется, ничто из этого она не показала и намеком, хотя невольно пополняла ряды здешних тайных рыболовов.

— В этом сочетании он заиграет новыми оттенками, — заметила хозяйка на неринину хвалу. — Традиционные к нему оливки так приелись!

Явившаяся снова Ийя понятливо и быстро крутанулась у дверей, пряча обратно в кухню маленькую вазочку с оливками.

Сочетание превосходного сыра и старой печи заставило Нерину хмуриться — пора ли все-таки припомнить внешний повод, позволивший ей напроситься на обед? Отведав и баранку, и деликатес, она решилась.

— Ваш сын далеко, Эмма Гордеевна, а женщина без опоры так часто у нас беззащитна, — очень постаралась она избежать прямого предложения помощи. — Нет ли чего, что я должна донести до сведения батюшки?

Вдова Дийенис, однако, и на это стала выглядеть еще прямее.

— Я ни в чем не нуждаюсь, Нерина Стефановна, — обозначила она и, несколько смягчаясь, пояснила: — Рауль не забывает мать и высылает мне едва ли не большую часть своего жалования.

Здесь младшей из рыбачек повезло — разговор обернулся как нужно! Нерина тотчас шире развернула сети, напустила в меру любопытный вид и осведомилась:

— Лейтенант Дийенис, кажется, служил в самом Итирсисе?

— Он много лет водил прогулочную яхту по столице, — ответила ей Эмма, развернув свои.

Нерина едва не всплеснула руками — вот и причина столь расходящихся с матерью качеств! Легкая служба у кого-то из праздных столичных аристократов, забывших настоящие дела, испортила его характер! Может быть, юноша даже сопротивлялся этому влиянию, но дурной образец разгульной жизни взял свое. В по-настоящему почетный путь его, пожалуй, взяли по протекции. Такой расклад Нерине объясняет многое.

«Объясняет, но не извиняет», — решила она, впрочем, улыбаясь деликатно.

— Последние пять лет Рауль был навигатором «Фортуны», — Эмма не удержала мягкой