слез, сияли и искрились жизнью. Ее сердце вновь воспылало чувствами, которые переполняли до краев. Но в то же время женщину держал страх того, что это всего лишь сон. Подобные она видела каждую ночь. И каждый раз просыпалась со свежей раной в сердце. Она боялась радоваться, отталкивала как могла надежду, но все равно ей хотелось кричать от счастья. Фрида не могла поверить, что этот момент действительно настал и дети вернулись. Каждая секунда, проведенная вдали от них, казалась ей вечностью, и теперь она не могла больше ждать.

Она требовала встречи с госпожой Ларсен, звала ее, умоляла позволить увидеть детей, которые находились так близко, за этими запертыми воротами. Время тянулось невыносимо медленно, ее душа разрывалась от желания обнять своих детей, вдохнуть их запах и вернуть то, что было утрачено.

– Пустите меня! Пустите! Покажите мне моих детей! – срываясь на крик, требовала Фрида.

– Возьми себя в руки, – успокаивал ее полицейский.

– Ты не понимаешь, Лейф, ты просто не понимаешь, – шипела в его адрес она и снова кричала, чтобы Ингрид ее обязательно услышала. Радость и страх одновременно разрывали ее сердце, оставляя его в тревоге.

– Я должна убедиться, что они в порядке. Мое сердце не на месте. Прошу вас, госпожа Ларсен! – Ее голос дрожал, переходя от мольбы к отчаянию.

Были среди толпы и зеваки, кого одолевало любопытство. Кто-то пустил слух, что от детей остались бездушные оболочки, и им хотелось увидеть это своими глазами. Но долгие часы ожидания притупили их любопытство, и понемногу люди начали расходится.

К обеду у ворот остались только родители пропавших детей. Их сроднила беда, соткала между ними прочные невидимые узы. Для них часы ожидания не стоили ровных счетом ничего. Ведь рано или поздно из этих ворот выйдут их дети.

Наконец двери приюта открылись. И к собравшимся вышла Ингрид.

– Госпожа Ларсен! – закричала Фрида и замахала руками. – Госпожа Ларсен, я тут!

Стараясь не встречаться с ней взглядами, Ингрид подошла к воротам.

– Ваши дети пока побудут в Доме Матери, – сказала она, глядя на полицейского.

– Как же так?! – вместе с голосом Фриду покинула душа.

Остальные родители разделили ее негодование, но поднимать крик не хотели.

– Мне нужно осмотреть их, оценить состояние здоровья…

Фрида впилась обгрызенными ногтями в ладони.

– Можно мне хотя бы их увидеть?

– Нет, – сухо ответила Ингрид. Хотя ее лицо выдавало все те эмоции, что она пыталась подавить.

– Я не уйду! – заявила Фрида.

– Ваше право! – Терпение Ингрид подходило к концу. – Лейф, если кто-то коснется ворот, сажай его в камеру! – Последние слова едва не превратились в истеричный вопль.

– Как скажете, госпожа Ларсен.

Попечительница отошла на несколько шагов и обернулась. Их взгляды впервые встретились. Той, чье сердце трепетало в томительном ожидании, и той, что видела в глазах детей холод.

– Я о вас же беспокоюсь, – строго произнесла Ингрид. – Вы не готовы к этой встрече! А если не верите, тем хуже для вас!

Слова пригвоздили Фриду к земле и наполнили ее тело свинцовой тяжестью. Что же такое случилось с детьми, что их не отдают матерям? Ведь им будет лучше в родных стенах. Семья способна излечить любые раны.

Фрида смотрела, как удаляется Ингрид, и с каждым ее шагом тревога начинала разрастаться в глубине души, вытесняя все другие чувства. Навязчивые мысли роились в ее голове, возвращаясь к вопросу: «А если никаких детей на самом деле нет? А если вернулись только их пустые оболочки?» Сомнения, как яд, просачивались в сознание, отравляя чувство радости. В какой-то момент ей стало трудно дышать, голова закружилась, и Фрида упала без чувств, погружаясь в очередной кошмар.

2

Август медленно шагал по оживленной площади, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Холодный ветер поздней осени пробирался сквозь его одежду, заставляя плотнее закутаться в плащ. Над городом нависли тяжелые тучи, пропуская лишь слабые проблески света, что тускло отражались от мокрых камней тротуаров. Желтые листья, сорванные с деревьев, кружились в воздухе, подгоняемые порывами ветра, и неслись по улицам, как напоминание о надвигающейся зиме.

Шум голосов разносился по площади: все говорили о возвращении детей. Новость разлетелась по городу молниеносно, и это играло Августу на руку. Значит, обвинения, что раньше тяжело висели над ним, теперь теряли свою силу. Но даже так Августу не стоило попадаться на глаза судье. Он обнаружил тайну, которую тот хотел скрыть. И не важно, что с трудом понимал, о чем узнал.

Нужно было разыскать Магнуса Хокана, не привлекая лишнего внимания. Дважды Август обращался за помощью к женщинам, проходившим по площади, однако те лишь неопределенно махали руками или отвечали размыто. Никто не знал, где именно живет господин Хокан.

– Дальний дом в три этажа с красной крышей, – сказал ему наконец какой-то старик, торгующий резными утками.

– Где он находится? – уточнил у него Август.

– Где-то. – Старик сощурил глаз и стал водить перед собой рукой, без конца меняя направление. – А черт его знает, – выругался он и махнул рукой в неопределенную сторону: – Там где-то.

Кто-то мимоходом подсказал, что его можно найти на лесопилках, но даже это не облегчило задачу. Магнус отстроил их не меньше дюжины по всему лесу.

День стремительно заканчивался, а его поиски не сдвинулись ни на йоту.

Август понимал, что прежний метод поиска не сработает. Найдя укромное место вдали от суеты площади, он присел на перевернутую бочку, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Ветер холодно касался его лица, а где-то вдалеке слышались приглушенные голоса горожан. Он снова ощутил ту ясность ума, которая была ему знакома с тех пор, как он был доктором. Будучи специалистом в психотерапии, Август привык анализировать ситуации иначе: методично, наблюдая за деталями, которых могли не замечать другие. Сейчас следовало использовать свой ум и опыт, чтобы подойти к задаче с новой стороны.

Его осознание было лишь тенью прошлого. Однако даже так он все еще обладал некими аналитическими способностями.

Встав, он сложил руки за спиной и принялся расхаживать из стороны в сторону, стимулируя умственные процессы. Так он делал раньше, когда встречал сложную задачу и искал верное решение. Тело, как и разум, обладало способностью запоминать. Оно хранило в себе опыт, ощущения и действия. Накапливало навыки и воспроизводило их без сознательного усилия. Эти мелкие манипуляции начали давать свои плоды. В мышцах возникло напряжение, как у хищника, готового к нападению. Мысли выстроились в ясную цепочку, складывая разрозненные факты. Понемногу Август погрузился в медитативный транс, раскрывая иные взгляды на ситуацию.

– Грииим, – прошептал его одержимый дух.

Он искал возможности вернуть себе тело, но