Глава 17. Дым над морем

Порт Арсис, 22 мая, ночь на среду

Новая ночь. Зовется белою — на самом деле, пасмурная, серая с далекою рыжинкой. Море точно отдает ей свою тьму и поглощает звуки.

Рауль застыл у леера, почти улегшись на него локтями. Сознание тонуло в неохватной глубине. Он уже давно по-настоящему не плавал, если не считать тот злосчастный нырок в Дивину — и море тянуло, звало забыть о странных и бессмысленных заботах, обещало вместе ласку волн и колючую встряску.

Навигатор почти решился снять мундир и оттолкнуться от перил, врываясь в синь и поднимая пену. Хотя бы на час он оставит шхуну ей самой, какие бы дела здесь ни творились! Вода помогает вернуться в себя…

Единение Рауля с морем разладил едкий дым дешевого табака — такой входил в паек для младших офицеров. Маг обернулся со скрытой досадой.

— Не хотел вас тревожить, Рауль, — безучастно извинился Ирдис, прислоненный к мачте. — Извольте меня не замечать. Представим, что я не вторгался в ваши элегии морю, а вы не мешайте моим.

У каждого, кто выбрал своей судьбой эту смертельную стихию, были свои отношения с морем. Кому-то оно было переменчивым другом, кому-то — капризной возлюбленной, кому-то по сей день казалось древним божеством и требовало жертв. Рауль согласно промолчал, вновь устремил свой взор вперед. Только наваждение пропало, и в голову пришла занятная деталь — Ирдис назвал его по имени, а сам Рауль не мог припомнить имя интенданта. Кажется, пестуя свою непонятность, первый навигатор сам очень мало смотрел на личности за форменным мундиром. Он тронул волны невидимой нитью чар, ища восстановить свою связь с ними, но море замолчало. Прождав минуты две, Рауль признал, что окончательно выпал в действительный мир, и вновь обернулся.

Интендант стоял спиной к центральной мачте, закрыв глаза, сосредоточившись на движении ветра по лицу и по проволоке черных волос. Весь вид его досказывал означенное ранее — «Меня здесь нет, не вздумайте искать ни слова жалости».

«Кристиан. Его зовут Кристиан», — пришло на ум внезапно.

Рауль понимал его как никто и, разумеется, относился к праву на одиночество с большим почтением, только отчего-то его язык решил быстрее мысли.

— Вы бесстрашный человек, Кристиан, — сказал он Ирдису.

О сватовстве, конечно, знали уже все. Немного задержав свой взгляд, Рауль стал снова отворачиваться к морю — мол, отвечать не нужно, я не жду — но интендант выпустил дым вверх и удостоил слова.

— Мне нечего было терять. У меня нет вашей наследной гордости.

Слегка презрительное «вашей», очевидно, относилось к благородному сословию вообще, а не к согбенному у леера Раулю.

«О, еще как есть, — примерил тот. — Иначе вы бы так не говорили.»

— Приму это за чистую монету, — согласился он вслух. — И все-таки вы посмелее многих. Надзорщик Нортис оказался так недальновиден.

Ирдис коротко дернул правым плечом.

— Может и смелее, но в прямых атаках я не силен. Поэтому и выбрал путь снабженца.

Рауль смотрел внимательно, искал слова поддержки, что не заденут интенданта, но обороты шли на ум все больше очень плоские.

— Говорят, в рядах противника раскол, — в конце концов напомнил осторожно. — Леди Аида разорвала дипломатические отношения с отцом.

Ирдис быстро глянул на Рауля, будто удивленный, но поскучнел и снова взялся окружать себя дымом, глядя в сизое северное небо.

— Что теперь толку?

— Дочери владеют сотнями приемов, чтобы добиваться своего, — знатоком обозначил Рауль. — Аида Стефановна очень бойко взялась воевать. Полагаю, она давала вам твердое слово?

Интендант снова потянул с ответом, дыша своим горчащим облаком, потом щелчком отправил остаток папиросы за борт. Рауль поймал тот чарами в полете и обернул безвредным пеплом. Мрачный Ирдис проследил за этой щепетильностью и, наконец, отверз уста:

— Я не был ей даже представлен до ужина. Мы никогда не говорили.

— Никогда? — не удержался Рауль. — То есть, совсем ни разу?

Ирдис медленно моргнул.

— Я уже поминал, что провел здесь всю зиму. Леди Аиду я впервые увидел под Рождество — они с сестрой катались на коньках на площади. Мне показалось, что перед нею пал бы каждый, кто хоть на миг был обожжен ее горящими глазами. Позже я столкнулся с нею на мосту, потом стал искать этих случайных встреч — в церкви, в рядах, в саду, у моря. Я знал — она уже запомнила меня, но кто я, чтобы иметь право обратиться к дочери надзорщика? До ужина в беседке она не ведала ни рода моего, ни звания.

Ирдис неслышно усмехнулся самому себе. Этот блестящий маг-навигатор Дийенис не вообразит, что сделалось в душе ничтожного интенданта, когда он оказался приглашен на дружеский пикник надзорщика. С нею — за одним столом! С возможностью спокойно обратиться, не привлекая ничьих изумленных бровей! Он даже убежал с экскурсии, чтобы прийти в себя наедине. Закончилось все тем, что он едва поднимал взгляд от тарелки, макушкой чувствуя, как часто она смотрит на него, хотя и щебечет с другими.

— В ее воображении, смею думать, мой ранг рисовался куда интереснее, — заметил он с болезненной иронией. — Впрочем, она не прогнала меня и после.

— Вы все же приходили к ней? — переспросил Рауль.

— После того ужина, — ответил Ирдис. — Не разбирая для чего, побрел на отдалении за ними, час или больше пробыл под ее окном. Леди Аида глянула из-за завески и села на свой подоконник с книгою. На меня больше ни разу не вскинула глаз… Только за весь тот срок не повернула ни страницы.

Рауль помолчал, дивясь, сколько страстей можно найти меж двух людей, совсем не знающих друг друга.

— Вы имеете шанс вернуться героем, — неловко утешил он. — И господин надзорщик в вас поверит.

— Или напротив, стяжаю позор.

— Вы ли? При вашем усердии?

Ирдис еще раз умолк, точно решая что-то про себя, и снизил тон до шепота.

— В трюмах неладно, — открыл он вторую саднящую боль. — Артефакты кто-то пьет — заряд уходит в двое суток. Капуста киснет. Мешки с мукой намокли, стали плесневеть.

— Квашни закисли за четыре дня? — вскинул брови Рауль. — Даже без охлаждения у матушки они хранятся дольше.

Собеседник улыбнулся с обреченным пониманием:

— Похоже, что я купил заведомую дрянь, а разница уже в моем кармане? Что ж, интенданты — воры известные! Иные генералы предлагают вешать нас без следствия.

— Я не на вас теперь сказал, — с укором перебил Рауль. — Уверен, что вы брали только лучшее. Но как вся эта порча оказалась в трюме?

— Там кто-то