открытую поляну, он увидел детей Гримсвика, медленно идущих в направлении старых руин замка. Эрик, напевая с ними в унисон, присоединился к параду, и они направили пустые взгляды в глубь леса.

Их сопровождал плотный черный туман, который, словно живое существо, вытягивал щупальца вперед, чтобы расчищать путь. Он проникал в самые мелкие щели и завихрения лесной чащи, словно знал дорогу и указывал ее детям. Он вел их через заросли высохших кустов, продвигаясь медленными, но неуклонными рывками. Стволы деревьев изгибались под его натиском, словно уступая неведомой силе, и сухие листья скручивались от прикосновения густых клубов черного дыма.

Они продолжали идти, ведомые мелодией. Гипнотические звуки флейты направляли их к руинам замка семьи Форсберг. Мрачные очертания разрушенных стен вырисовывались вдалеке на фоне ночного неба. Обугленные камни замка чернели в лунном свете, а гниющая древесина ворот давно слилась с землей. Дети в молчании пересекли это место, даже не замедлив шаг.

4

Стоит любому жилищу лишиться своего владельца, как оно, несомненно, приобретает обветшалый вид. Даже сутки способны лишить уюта любое здание, обратив мебель и брошенные вещи в бездушные декорации. Так и случилось с мастерской Грунланда. Некогда ухоженный вид дома в два этажа сменился запустением.

Окна, что раньше поддерживались в чистоте, теперь покрывал слой пыли. Помутневшие стекла лишились бликов и жизнерадостных отблесков ламп. Стены дома, гладкие и крепкие, сейчас выглядели изношенными временем и запущенностью. Местами обои отслоились, оголив голый камень, на котором проступали следы сырости. Тонкие трещины, похожие на паутину, разошлись по углам, придавая комнате удручающий вид. Двери на балконе, с которого Арне прыгнул в свою последнюю ночь, так и остались неплотно закрытыми. Они скрипели на ветру, словно сами приглашали войти.

Все эти недостатки, некогда скрытые присутствием жизни и человеческого тепла, теперь были выставлены напоказ, напоминая о том, что дом постарел и потерял свою душу. Половицы скрипели громче, стены казались тусклее, а воздух внутри был тяжелым, словно весь состоял из плесени и тлена. Пустота дерзко проявлялась во всем, подчеркивая, что время неумолимо изменило это место, оставив его пленником воспоминаний.

Август быстро добрался до мастерской. То и дело он подмечал в окнах домов испуганные застывшие лица родителей, но старался не заострять на этом внимания.

Вход в дом Грунланда оказался заперт. Тогда Август осмотрел дом со всех сторон и обнаружил балкон, где ветер играл с поскрипывающей дверью.

Забрался Август без труда, выступающие из стен декоративные камни послужили ему надежной лестницей. На втором этаже он с легким скрежетом отворил одну из створок.

Внутри все напоминало о присутствии Арне. Музыкальные инструменты лежали в беспорядке, оставленные хозяином в день его последней работы, как будто ждали, что мастер вернется и продолжит. Половицы под ногами издавали жалобный стон, а воздух был тяжелым, наполненным запахом сырости и старого дерева.

– Пожалуйста, помоги мне, – обратился Август к духу Арне, что должен был обитать в этих вещах, и приступил к поискам. Сквозняк проникал сквозь открытую дверь и звучал как один из десятков музыкальных инструментов, раскиданных по комнате.

Август шел по дому, внимательно изучая вещи, оставленные Грунландом: старые музыкальные инструменты, разложенные бумаги и заметки, картины на стенах, что рассказывали о жизни хозяина, о его увлечениях и успехах. Некоторые детали вызывали у Августа противоречивые мысли. Например, изображение на стене. В котле черти варили грешные души! Однако плохим мастером Грунланда точно не назовешь.

Август отправился дальше. Стены кабинета украшали рисунки и чертежи музыкальных инструментов. По углам скопились опилки, насыщая воздух теплым древесным ароматом. Август подошел к столу, где среди творческого хаоса стопками хранились бумаги и письма.

Сев за стол, он стал перебирать каждый листок и внимательно изучать его в свете масляной лампы. В основном ему попадались бланки с заказами и отправками инструментов в другие магазины. Среди прочего он нашел письмо его жены. Последние строчки прочитал с трудом:

«Будем ждать тебя в Тронхейме. Девочки уже скучают».

Август лишь на миг представил горе утраты этой семьи, но тут же отогнал эти мысли. Если он не поторопится, весь город сгинет в бесконечном трауре.

Август углубился в груду разбросанных документов, начиная методично перебирать страницы. Пожелтевшие письма и схемы музыкальных инструментов намекали на упорную работу мастера, но среди всего этого он заметил нечто иное. Один конверт выбивался из общей картины. Он был помечен восковой печатью с инициалами «М. Х.».

– Магнус Хокан, – завороженно прошептал Август.

Слишком большое влияние оказал этот человек на весь город. Всюду преследовало его имя. Сердце Августа забилось быстрее, когда он трепетно развернул письмо. Почерк был аккуратный, уверенный, а содержание явно предназначалось лично для Арне.

«Мастер Грунланд, хотите вы этого или нет, но мы с Вами связаны. Поверьте, я и сам не рад тому, что происходит, но у нас нет выбора. Дети в Доме Матери, Ваши дочери, дети совета – все в опасности. Но скоро все обязательно закончится. Я стараюсь, чтобы эти слова в самые быстрые сроки стали правдой. Только помогите мне. Совсем скоро я навещу Вас лично и расскажу о дальнейших наших действиях. До тех пор храните тайну, иначе накличете на нас беду. С уважением, Магнус Хокан»

Магнус не скрыл своего имени, обращался к мастеру прямо и, судя по тексту, желал, как и все, городу спасения. Но в то же время Августу это имя не давало покоя.

Встав, он сложил руки за спиной и принялся расхаживать из стороны в сторону.

– Судя по всему, причиной такого странного явления послужила определенная мелодия, что звучала на высокой частоте. И только детский слух смог ее уловить. – Август говорил четко, будто выступал с лекцией. – Для взрослых же мелодия оставалась неосязаемой, однако, – он сделал в воздухе пометку пальцем, – все равно вводила их в транс.

Остановившись посередине комнаты, он на мгновение задумался. Чтобы удержать такое количество детей под гипнозом, нужно без конца наигрывать мелодию.

Замолчав, Август позволил прочим звукам наполнить комнату. Его слуху открылась нежная музыка, рожденная сквозняком, что играл на каком-то из инструментов.

– Ветер, – произнес Август и двинулся на звук.

Оказалось, что тихая мелодия принадлежит маленькому аксессуару, подвешенному возле входной двери. Его взгляд остановился на тонких трубках, сплетающихся между собой, будто птичьи кости, подвешенные на изящных нитях. Оно напоминало ловца снов, но вместо плетений и перьев висели резные деревянные трубочки разной длины. Каждая из трубок была искусно выгравирована и по воле ветра, что проходил сквозь них, излучала мелодичные звуки. Звук был невероятно чистым и нежным. Таким выбивающимся в это жуткое время.

Но именно эта находка натолкнула Августа