– Остановись, приляг на мягкой траве, наберись сил.

Мальчик знал, что мороз являет собой настоящую угрозу. Отец рассказывал ему о таком.

– Нельзя спать в снегу, холод замедляет кровь, и тот, кто уснул, может больше не проснуться. – Голос отца так отчетливо звучал, словно он был рядом.

«Жаль, что его нет рядом», – подумал мальчик и на глаза навернулись слезы.

Вместе с ними пришло суровое осознание того, что ему никогда не выбраться из леса. А значит, никогда он не увидит своих родителей.

Когда ребенок отчаялся, вдалеке мелькнул слабый огонек.

– Эй! – закричал он и побежал к нему.

– Сын! – крикнул Гуннар и бросился навстречу.

Свет метался из стороны в сторону, разбивая мрачный занавес. Наконец они встретились под ветвями гигантского дуба, и мальчик утонул в спасительных объятиях отца.

– Как ты здесь оказался?

– Искал тебя, – ответил отец. Его голос действовал успокаивающе, все страхи и тревоги отступили.

– Ты знаешь дорогу домой? – спросил мальчик, хотя прекрасно понимал, что отец никогда не заблудится.

– Конечно, – ободрил он сына, – мы совсем недалеко.

Больше всего мальчик боялся, что его станут ругать за то, что он ушел ночью из дома. Но всю дорогу отец говорил с ним спокойным тоном и даже шутил. Ночь и лес перестали его пугать. Луна снова светила ярко, даруя им спасительную тропу.

Они шли, не замечая времени: отец впереди, а сын на шаг позади.

И даже мелодия, звучавшая со всех сторон, доказывала, что они уже совсем близко к городу.

По пути они встретили других детей, что также заблудились в этом лесу. И теперь мальчик гордился своим отцом, который спас не только сына, но и остальных пропавших детей. Он посчитал их всех. Даже не понадобилось двух ладоней, чтобы получилось число пять. Мальчик загнул еще один на другой руке – сам он шестой.

Дети молча улыбались и не сводили с него глаз. Вот они прошли болото и вышли на поляну. Только сейчас мальчик заметил, что вместо глаз у других ребят просто черные дыры, а лица плоские, как ярмарочные маски. Теперь их тела растворились во тьме, оставляя лица парить в воздухе и сотрясаться от звуков мелодии.

– Отец, когда мы придем домой?

– Мы дома, – сказал Гуннар и обернулся.

Его кожа обратилась в расплавленный воск и медленно стекала, открывая истинный образ твари, которая оскалилась рядом гнилых зубов. В страшных байках это существо называли драугром. Мертвецом, восставшим из могилы. Ветер пронизывал грудную клетку с остатками плоти ожившего трупа, рождая мелодию флейты. Внутри него пульсировала черная душа, что тянула к детям свои тонкие, как паутина, щупальца.

– Мы дома, – повторило существо хриплым скрипучим голосом.

– Да, отец. – Мальчик посмотрел на него глазами, которые затянула черная пелена. – Мы дома.

6

Грим шел по ночному лесу. Эти места он видел впервые. Но по какой-то причине ориентировался в них легко. То ли голос внутри ему помогал, то ли мелодия флейты, что так прекрасно звучала в ночи. Она вела его, как и в прошлый раз, когда он оказался недалеко от церкви, где увидел того мальчугана.

Он шел на нее, надеясь, что, когда обнаружит источник, тот откроет все секреты его больного сознания. Он понимал, что где-то внутри него покоится истинная личность. Но не знал, как до нее добраться. Думал, что она бесследно исчезла, но музыка пробудила ее.

Его настоящее «я» резонировало на этот звук, и чем ближе Грим подходил, тем сильнее пробуждался внутренний голос.

Вдалеке что-то мелькнуло, какая-то тень. Две тени.

Он увидел ребенка, идущего за человеком в черном, который и был причиной этой чарующей мелодии. Мальчик называл впереди идущего папой и не отставал ни на шаг. Грим последовал за ними. И чем ближе становился, тем сильнее росла в груди тревога. Этот странный человек, что скрыт тенями, никак не мог быть отцом ребенка. Мальчика нужно остановить. Как и прошлого. Того, в приюте.

Не чувствуя травы под ногами, он ускорил шаг, но вдруг тьма плотным кольцом окружила его. Скрыв под черной пеленой все, что было дальше трех шагов.

– Ты кто? – спросил его детский голос.

Грим остановился. Из-за дерева выглядывал ребенок. Бледный, словно его кожа была сделана из свечного воска. Лохмотья одежды свисали с худого тела.

– Не знаю, – ответил Грим.

– Тебе нельзя, – сказал другой ребенок. Он прятался за камнем и лицом походил на первого. Его отличала непослушная рыжая шевелюра и пухлые ладошки, которыми он закрывал уши.

Раздался женский крик, но тут же утонул в пучине мелодии флейты.

Грим посмотрел в направлении звука.

– Уходи. – Детский голос раздался за его спиной, он явно принадлежал девочке.

Грим обернулся, и что-то в очертаниях ее лица ему казалось знакомым. В остальном такое же бледное и пустое, как первых два.

Дети выходили из-за деревьев и окружали его. Они брали друг друга за руки, создавая вокруг незваного гостя кольцо.

– Тебя здесь не ждали, – приговаривали они.

– Что это за мелодия? – спросил Грим, хотя и понимал, что дети ему не ответят.

– Уходи! – прокричали хором дети, хотя их лица с черными угольками вместо глаз оставались безмятежными.

– Они правы, вам пора уходить, – послышался знакомый голос, и Грим проснулся.

Все те же каменные стены тюремной камеры в Гримсвике. Та же жесткая кровать.

Вот только память никуда не делась. Весь прошлый день сохранился в сознании, как и надпись с его прозвищем на камне. Он помнил и суд, и пацана и даже успел изучить обрывки сна, прежде чем они бесследно исчезли.

– Как спалось?

Грим повернул голову.

На соседней кровати сидел мужчина, вид которого резко контрастировал с унылой тюремной камерой. Одетый в костюм-тройку английского кроя, гладко выбритый, с короткими черными волосами. На коленях он держал дорожный саквояж, на котором сложил руки. Пальцы с аккуратными ногтями стискивали ручку.

Грим не мог подобрать ни одно преступление, в котором можно было бы обвинить незнакомца. Разве что в чрезмерной педантичности?

– Вы кто? – спросил Грим.

– Так уж вышло, что я здесь заперт по вашей воле, – ответил тот вежливо. – Мне необходимо, чтобы вы вспомнили, кто вы такой.

– Вы врач? – Грим пытался вспомнить, видел ли он этого человека на совете в минувший день. Вроде нет, однако лицо казалось знакомым.

– Практически, – он поправил манжету, – почти защитил докторскую степень психотерапевта. Но случай изменил мои планы.

– Как ваше имя?

– … – Голос незнакомца утонул в неожиданно появившемся шуме.

Противный звук пронзил перепонки, отчего мигом разболелась голова. Внутреннее давление нарастало, и казалось, глаза вылетят из орбит. Чтобы хоть как-то справиться с приступом, Грим обхватил голову