прекрати извиняться, – Ласково, но твердо произнес Наматхан, – Я не держу на тебя зла и не стал бы держать, даже если бы тебе удалось меня убить тогда.

– Я не хотела…, – Тут же шепнула я, воображая, как об этом мечтал Дима.

Ох, если он действительно испытывал то, о чем писал мне, то он мог выдать себя в гневе…

– Мне кажется, я бы позволил тебе все, только бы унять огонь терзающий тебя.

Салим заглядывал мне в глаза, а его слова, будто нежные объятия, захватывали мою душу:

– Ты словно само воплощение магии. Древней и необузданной силы…, но я не хочу тебя покорять…

– Эмм…, – От этих слов я растерялась, будто надеялась услышать иное.

Салим вздохнул, отвернувшись:

– Я без ума от дикого огня в твоих глазах… Прости, я уже пытался как-то объяснить после нашего боя в мастерской. Мне сложно подобрать верные слова, чтобы описать тот восторг, который ты вызываешь во мне… Так или иначе, но я готов принять от тебя и дар жизни, и благословение смерти…

Он снова посмотрел на меня, и в этом взгляде я различила некое отчаяние и обреченность:

– Я сам желаю покориться тебе.

Ничего подобного мне никто никогда не говорил, и я не знала, как должна принимать подобное признание и растерянно опустила глаза, едва слышно прошептав:

– Я…, мне так стыдно…

Салим наклонился ко мне и, поцеловав в висок, обнял, прижав к себе:

– Забудь.

И я забыла… Прижавшись к его груди, я забыла о Веронике, о Дарлисе, о погроме, который устроила… и том, который устроил Дима, но о последнем Салим сам напомнил мне:

– Вчера ты была такой отстраненной

– Со мной такое бывает порой, – Вздохнула я, окончательно убедившись, что всей правды Салим не узнал.

Теперь мне стоило выражаться точнее, но за моей бедой стояла целая история, казавшаяся мне бесконечной:

– Это вроде одержимости, – Сказала я, заглянув в глаза Наматхана, – Я перестаю быть собой, а после не могу вспомнить тот день, что был прожит не мной в моем теле.

– Признаться, я боялся, что это связано со мной…, с той ночью.

– Нет, – Поспешила заверить я, – Это случалось и раньше.

Мне явно стоило выражаться точнее, но как? Как объяснить все то, что произошло со мной после Даклии? На это не хватит одного вечера, даже недели может не хватить, учитывая, что многого я сама не понимаю.

– А когда началось? – Спросил проницательный Салим.

Я покачала головой, внезапно пожалев, что начала этот разговор. Мне хотелось отдохнуть, просто чувствовать его рядом с собой и ни о чем не говорить. Но тогда все останется как прежде и каждый раз мне придется бояться, что Дима разрушит мою жизнь.

– Не так давно, после одного сражения с миньонами агриев, когда меня ранили.

– Это было оружие или магия?

Я посмотрела на Салима, нахмурившись и он тут же пояснил:

– Тебя ранили оружием или заклинанием?

Я улыбнулась, поражаясь, как быстро он взялся решать мою проблему:

– Оружие…, но…, может было что-то еще.

Салим поджал свои притягательные губы задумавшись. Мне нравилось наблюдать, как он решает в уме задачу и отчего-то я была уверена, что он может решить мою.

– Ты позволишь осмотреть тебя?

Я не удержалась от смущенной улыбки:

– Я думала, ты уже успел осмотреть.

Он ответил немного покраснев:

– Тогда я думал вовсе не о сражениях и ранах. Впрочем, не уверен, что смогу думать о них, если мы останемся в постели.

Он наклонился ко мне, и наши губы встретились в поцелуе. Мне показалось, что он прервался слишком быстро и через мгновение уже стоял возле кровати, протянув ко мне руки:

– И все же…, я могу взглянуть и выяснить, не было ли магического воздействия на тебя.

Он снова очень мило покраснел. Я слезла с кровати и вложила свои руки в его ладони. Чуть наклонив голову, Салим принялся объяснять:

– Во время битвы при Асагрионе я видел не мало удивительных вещей, а с возникновением Разлома магия приобрела совершенно необычные формы. Мне встречалось оружие, которое могло заразить человека хворью, подобно ядам, но хвори эти были незнакомы ни одному лекарю…

Он хотел сказать что-то еще, но я прижала палец к его губам, вынудив замолчать. Я не хотела слышать о темных временах, даже если в них таились ответы на так гнетущие меня вопросы. Я была готова довериться ему и не спеша расстегнула броню, снова представ перед ним обнаженной. Выдохнув, он какое-то время смотрел на мое тело, будто видел его впервые. Его глаза лихорадочно заблестели, и это вызвало во мне какое-то дикое веселье:

– Тебе достаточно взгляда?

Заметно сглотнув, Салим улыбнулся, заглянув мне в глаза:

– Мне не стоит забывать, какой огонь таится в тебе. Ты можешь не смотреть на меня? Это очень смущает.

Засмеявшись, я покорно отвернулась в сторону и почти сразу ощутила легкое прикосновение в области солнечного сплетения. Там оставался совсем незаметный шрам. Таких у меня было уже не мало, и это мне, внезапно, напомнило о других, более грубых и явных…, на теле Димы.

– Прости, руки холодные?

Салим по-своему истолковал дрожь, пробежавшую по моему телу.

– Н-н-нет, – Выдавила я.

Внезапно меня саму охватило смущение, будто Дима стоял рядом и видел все, что происходило. Что я делаю?! Что я позволяю делать Салиму? И снова это «почему?», на которое мне так сложно ответить!

– Похоже, оружие было чистое.

Я решилась посмотреть на Салима, заметив, что его глаза светились не естественным светом. Только чтобы убедиться в том, что он не использует магическое очарование, я сконцентрировалась на своих чувствах, пытаясь мысленно оттолкнуть его, отказаться от него… Могу ли я просто развернуться и уйти? Или сказать ему что-то плохое? Контролирую ли я свои действия? Через мгновение, я заметила, что перехватила руку Салима. Он тут же заглянул мне в глаза, и мы так и замерли. Я могла оттолкнуть его! Совершенно точно могла! Но не хотела… К чему все эти вежливые улыбки, поклоны, завтраки в постель, вся эта искренность, если ему действительно подвластна магия, контролирующая чувства? Салим был слишком хорошим человеком, такие априори вызывают сомнения и Дима тоже усомнился. Да, именно так! Не было никакой магии, никаких зелий, просто Дима сам увидел доброту Наматхана, и возможно его это уязвило, будто серебро