слишком, коврики, Василина Рудлог с мужем, Нории с Ангелиной, Демьян Бермонт в гъелхте, ожидаемо опустившийся на колени, чтобы не светить бельем. Сам Люк, складывая ноги в узел рядом с Таммингтоном, порадовался, что в Инляндии столь крепкие ткани — иначе брюки, не предназначенные для такого времяпрепровождения, просто не выдержали бы.

Сел, сплетя ноги, молодой правитель Тидусса, оказался здесь и эмир Персий, про которого Люк лишь слышал и видел его на фотографиях, но никогда вживую. Другие эмиры собрались вокруг него, и их группа напоминала пеструю стаю важных и молчаливых попугаев. Торжественно сидела уставшая девочка-серенитка, а за ее спиной — волшебница Инидис. А за спиной Цэй Ши расположился его сын, Вей Ши, которого Люк помнил по бою на Лортахе.

— Итак, коллеги, — проговорил Цэй Ши, и тело опять ощутило волну покоя. — Рад, что очередной Королевский совет собрался в Пьентане. Благодарю за то, что вы явились поддержать меня на пути к короне. Я иногда бывал на советах вместе с отцом, и сейчас скажу: жаль, что не все братья и сестры сейчас сидят рядом с нами. Вспомним же их.

Все опустили головы.

— Луциус Инландер. Гюнтер Блакори. Иппоталия Таласиос Эфимония. И мой отец Хань Ши. Легкого им перерождения.

— Легкого им перерождения, — ответили все присутствующие.

— Старейшим из членов Совета остался Демьян Бермонт. — Цэй Ши повернулся к королю Бермонта. — Брат мой, по этому праву есть ли у тебя какие-то предложения по регламенту?

— Регламент Королевских советов не менялся с тех пор, как первый из них созвал Константин Рудлог, и я не вижу причин дополнять или менять его, — ответил король-медведь. — Тебе, как председателю этого совета, представлять новых участников, брат Ши.

— Благодарю, — кивнул император. — Братья и сестры, появился у нас, кроме меня, и еще один новый постоянный участник: царевна Маль-Серены Агриппия Таласиос Эфимония.

Все присутствующие церемонно кивнули девочке, которая самообладанием могла посрамить Люка.

— Я осенью иду в первый класс, — сказала она чуть застенчиво, — и потому не смогу ближайшие годы присутствовать на советах, коллеги. За меня будет ходить тет… моя опекун и регент, благородная ивматрис Таис Инидис.

Герцог вспомнил, что титул «ивматрис» на Маль-Серене носили главы аристократических домов, как линдморы в Бермонте.

— Конечно, ваше высочество, учеба — ответственное дело, — без даже малой доли умиления или снисходительности проговорил император, и Люк слегка позавидовал ему — смог бы он не придать иронии этим словам? — Мы все рассчитываем видеть вас почаще, когда вы закончите обучение.

Царевна повернулась к волшебнице, и та что-то ласково и одобрительно шепнула ей.

Конечно, она была слишком мала для королевских советов, но озвучить это — поставить себя в неравное положение с остальными постоянными участниками. А обучение — благовидный предлог.

Люк поймал себя на том, что с некоторым даже увлечением считывает тайные смыслы и знаки и почти усмехнулся, но сдержал себя — а то вдруг воспримут, что подсмеивается над девочкой-царевной?

— Эмир Персий, — тем временем продолжал император, — постоянный участник совета, ходатайствовал о временном допуске правителей эмиратов Манезии, — важные разноцветные эмиры подняли руки вверх, на уровень лиц, приветствуя окружающих. — Так как от Рудлога и Маль-Серены пришло подтверждение, что сегодня будет решен вопрос с божественным покровительством эмиратам, и никто из постоянных участников не был против, мной принято решение дать этот допуск.

Эмиров поприветствовали, а они, молодые и старые, яркие и словно припыленные, высокомерные и стушевавшиеся, поблагодарили коллег. Очень благообразно и вежливо шел этот совет, и Люк задумался — всегда ли так происходит, или бывают тут и споры, и ссоры?

— Поприветствуем и двух белых герцогов, Лукаса Дармоншира и Роберта Таммингтона, — взгляды присутствующих скрестились на Люке и Тамми, и им тоже достались царственные приветственные кивки. — Нам неведома судьба белого трона, но мы все понимаем, что кто-то из герцогов, как только будет отвоевана Инляндия, будет уже по праву короны находиться среди нас. А второй, возможно, присоединится к нему, когда будет отвоевана Блакория.

Люк почувствовал, как напрягся рядом Таммингтон, да и сам он далеко не предвкушение от этих слов испытал.

— Благодарю, — отозвался лорд Роберт весьма светски и спокойно.

— Благодарю, светлейший император, — сипловато сказал Люк и, сердясь на себя, кашлянул. — Но ведь теперь, когда Черный Жрец вернулся, речь идет только об одной короне, не так ли?

— Не так, — покачал головой Цэй Ши. Люк, забывшись, снова мысленно чертыхнулся и под укоризненным взглядом императора с досады поставил на себя сразу три щита. Огляделся — большинство присутствующих тоже выглядели удивленными. Император продолжил: — Об этом я расскажу сразу же, как представлю еще одного нашего временного участника. Махараджа Тидусса Санду Тиваладжи.

Махараджа выглядел слегка невыспавшимся, но ноги его были сплетены так изящно, будто он всю жизнь занимался до-тани. Он, неуловимо напоминавший Люку Тандаджи смуглой кожей, плосковатым лицом и миндалевидными черными глазами, приложил ладонь к сердцу и склонил голову в красном тюрбане с большим рубином. Люк рубин приметил сразу и оценил даже с некоей завистью.

— Для меня честь оказаться здесь, ваши величества, ваше высочество, герцоги, эмиры, — речь махараджи звучала распевно. — И я должен сразу передать вам то, на что уполномочил меня божественный покровитель Тидусса. С сегодняшнего дня Тидусс переходит из ведения Великого Ученого Ши под покровительство Вечного Ворона.

Люк нахмурился, подобрался рядом Тамми.

— Подтверждаю, — отозвался император Цэй Ши. — Отец говорил со мной накануне коронации. С сегодняшнего дня он не держит свою руку над Тидуссом.

— То есть, — уточнила Василина Рудлог, — в ведении Жреца теперь будет две страны — Блакория и Тидусс?

— Нет, — раздался морозный голос, и присутствующие застыли, глядя, как возникает посреди зала меж сидящих по кругу правителей рыжий человек в темных длинных одеждах. Василина Рудлог ахнула, ее старшая сестра нахмурилась, да и Люк узнал его — это был рыжий маг, который рассказывал в покоях пятой принцессы о том, что он темный и пойдет за ней. Только словно истощавший и отрастивший бороду. И Нории его, судя по взгляду, узнал. Люк вспомнил, что рассказывала Марина о своей сестре Алине, вгляделся в прибывшего — и чуть не ослеп, такой тьмой и холодом полыхнуло в него, такой смертной тоской и пустотой пронзило. Герцог ошеломленно заморгал, поднеся руку к глазам и мысленно кляня свое любопытство. Не маг это был, точно не маг.

Присутствующие поднялись — поднялся и Люк, думая, что привычка к сидению на полу и необходимость раз за разом вставать воспитывает в йеллоувиньцах смирение, — присутствующие поклонились, пока прибывший на совет бог разглядывал Цэй Ши. Улыбнулся, и лицо его вдруг показалось