зачастую так близко друг к другу, что было сложно понять, кому из продавцов он принадлежит.

Прогуливаясь вдоль лавок, наконец, в одиночестве, я разглядывала кожаные поножи, рукавицы из тончайшей работы кольчуги, верхние туники и юбки, которые, похоже, не делились на мужские и женские. К моему везению, здесь торговцы владели общим языком, вероятно, потому что их товар пользовался большим спросом. Я прислушивалась к хвалебным речам, в основном живописующим товар, а порой и меня, но не мола найти того, что могло бы стать достойной заменой моей прежней броне. Большая часть одежды не имела магических свойств, а та, которую рекомендовали как магическую, продавалась весьма сомнительными личностями. Наконец, прогулявшись по нескольким рядам и ловко вывернувшись от стайки чумазых мальчишек-карманников, я набрела на лавку, где продавались более менее приемлемые комплекты брони. Мой взгляд почти сразу упал на броню, напоминавшую мою прежнюю, но облегченную: вместо стихаря был кожаный корсет с вставками из кольчуги, соединенный с довольно короткой юбкой, с такими же кольчужными вставками, что и на корсете. Кроме кольчуги и отливающих глянцевой чернотой пластин, нашитых спереди на юбке и закрывающих пресс на корсете, у брони металла не было. Сама она была выполнена из выбеленной кожи, которая вполне могла уберечь от жары. Наплечники укрывали белые перья неизвестной мне птицы, а может и не птицы. Они так же были вплетены в кольчугу, закрывающую грудь до самой шеи, где металлические кольца переходили в белый, красивый, кружевной чокер.

– На вас она будет неотразима, миледи.

Покашливая из-под навеса, состряпанного, видимо из бракованного товара, вышел ветхий старик. Он говорил совсем без акцента, и было понятно почему. Он явно не был местным, хотя возможно и прожил тут большую часть жизни.

– Маллер Фим, к вашим услугам. А это Алер Мариас – Пламя Пустыни.

Старик указал на броню, что так приглянулась мне.

– Стоила мне не малых трудов, но пока еще не нашла свою родственную душу.

Было крайне не привычно слышать столь отвлеченную рекламу, после того, как я прошла через весь рынок, но Маллер Фим располагал к себе и казался вполне честным торговцем.

– Это вы ее сделали?

– Ее и все, что вы видите в моей лавке, – Старик обвел рукой свои угодья и закашлялся, – Пятьдесят лет занимаюсь выделкой кожи. Прошел от Риксальта в Оскернелии до Наваса здесь в Сантерии. С чем только не работал…

Старик шаркающей походкой подошел к одному из стендов и показал мне угольно черную броню с невероятно искусным изображением дракона:

– Веглийская кожа…, ливинторская…, эта…, забыл. Есть из шкур огнивцев, если ищете броню, то знаете, о чем толкую.

– Огнивцев? Никогда не думала, что с них кто-то берет кожу.

– Не кожу…, хитин. Умеющих мало, зато, если грамотно обработать, будет не хуже панциря с местных драконов. Я работал с разными материалами и те чудовища, что пошли на мои изделия, все без исключения, убиты мной. Зверя нужно изучить…, видеть, как он носит свою шкуру, чтобы потом создать не хуже. Такое мое мнение.

Следуя за Маллером Фимом, я с все большим восхищением разглядывала его работы. Некоторые доспехи из дубленой кожи выглядели как полные латы, и даже свет отражали подобно стали. Иные на вид казались такими тонкими, и хрупкими, что я невольно поинтересовалась, не заговаривает ли старик свои изделия магией. Он лишь махнул рукой, что я не смогла трактовать как однозначный ответ.

– Сейчас-то я уже стар. Алер Мариас, – Старик указал на броню, которая висела на самом видном месте, как невеста на выданье, – Моя последняя работа. А тварь что пошла на материал…

Старик одернул рукав своей куртки, и я увидела деревянный протез:

– Сожрала мою руку, прежде чем я сумел ее одолеть. С тех пор я не берусь за работу.

– Что это была за тварь?

– Алмазный карсас, солнечная игница, если по нашему, а на местном Алер Мариас. Кто-то говорит, что у Хозяина Оазиса таких целый птичник, а те, кто поумнее, уверены, что даже нагшанту Наматхана не приручить Игницу. Ее не приручишь, – Уверенно заявил мне старик, глядя прямо в глаза.

– Выходит, теперь вы не делаете броню?

Старик снова поднял деревянную руку:

– С этим я уже не так ловок. Здесь есть броня, которую я делал еще будучи двуруким, можете присмотреть, что вам по душе.

Я снова присмотрелась к множеству великолепно собранных доспехов, но мой взгляд невольно возвращался к Алер Мариас.

– Боюсь, мне не по карману столь добротная броня, – Посетовала я, снова пройдясь взглядом по товарам.

Скорее всего, это было не правдой, ведь Кеол обеспечил меня не малым количеством золота, но я не могла найти другого объяснения тому, что из всего многообразия доспехов, хотела купить те, что были сделаны одноруким мастером.

– Я сделаю вам скидку, – Тут же отозвался старик, и проницательно посмотрел на «Солнечную игницу», – Раз уж работал половиной инструментов, скину полцены.

– Идет, – Не раздумывая, согласилась я, хоте теперь мастер мог назвать любую сумму, – Только у меня орлингские монеты.

– Это не страшно, я еще помню, как они выглядят. Пятьдесят дарлиев, миледи и броня ваша.

Цена была не маленькая даже со скидкой, но я знала, что могу себе позволить такую покупку и что более важно, броня стоила того. Я выложила в сухую, но еще ловкую руку Маллера Фима монеты.

– Благодарю, миледи. Если угодно, вы можете переодеться здесь.

Я не планировала сразу облачаться в обновку, но жара меня доконала, а Алер Мариас буквально манила. Укрывшись под тентом торговца, я переоделась. Броня села идеально, но мне явно придется долго привыкать к юбке и к тому, что по бокам мои бедра скрывала лишь довольно прозрачная сетка кольчуги. Слишком откровенно, на мой взгляд, но зато жара теперь не так беспокоила, а движения ничего не стесняло. Я не ощущала магии в этих доспехах, но в ней будто еще обитал дух последнего убитого Маллером Фимом монстра. Только мои сапоги все еще были слишком тяжелы, и казалось, весили как вся Алер Мариас вместе взятая.

– Позвольте, – Старик достал из-под прилавка ладную обувку из легкой кожи, такого же белесого цвета, что и кожа игницы.

У торговца явно был наметан глаз, а его действия, опережающие мои мысли, выдавали настоящего мастера своего дела.

– Боюсь, больше пятидесяти дарлиев у меня не будет.

– Это подарок. За то,