Сосед хмыкнул.

– Тогда жизни откуда учишься?

– Методом проб и ошибок, – сказал Роман, заставляя себя улыбнуться.

– И все? Родители чему учат? С друзьями о чем общаетесь?

Роман сидел как на иголках с ополовиненным стаканом вина.

– Воды в рот набрал? – произнес Саня с ожесточением. – Думаешь, я тебя гружу? Если бы собирался, давно бы загрузил. Ты кто по жизни? С кем живешь, чем дышишь? И так далее, по порядку. Стоит мне захотеть, предъяв тебе целую гору раскидаю.

Роман оторопел и мечтал лишь о том, чтобы поскорей сбежать отсюда.

– Что мне ответить? – выдавил он.

– Я за тебя голову ломать должен? – вспылил сосед. – Значит, я отвечу, а ты кивнешь благодарненько. Так выходит? Дядя Саня у нас теперь сам с собой общается?

– Я не это имел в виду…

– А что ты имел? Думаешь, как бы побыстрей от меня отвязаться. Навидались таких, хватит. Когда такие, как ты, заваливаются в хату, сразу на шконку прыгают. Дескать, я сам по себе, с вами мне западло общаться.

Роман опустил взгляд в стол.

– Глазки подними! Я перед тобой. Не надо меня бояться. Я тебя не бил, не оскорблял. Бочку не катил. А ты вот меня презираешь. Зло копишь на человека. Не по понятиям это.

Последние слова Саня растянул. Ожесточенность пропала, сохранилась лишь легкая укоризна.

– Я не презираю.

Роман с отвращением к себе отметил, как тих его голос. Чуть убавить, и понадобится микрофон.

– Разве нет?

Роман пересилил себя и проигнорировал вопрос.

– О чем бы мы ни спорили, каждый остается при своем мнении, – сказал студент. – Опыт у всех разный, и правда тоже разная.

– Вот как? Разная правда, значит? Что ж, поживем – увидим. Обязательно увидим.

Три дня Роман не мог сосредоточить внимание на простейших вещах. Тарелки разбивались, сахар рассыпался, строки в лекциях наползали друг на друга. Апофеозом растерянности стал портфель, забытый в аудитории после несложного семинара.

Немного погодя Роман догадался, что бывший зэк разыграл спектакль. И распахнутость вначале, и вспышка гнева, и неожиданное успокоение в конце – все было срежиссировано. Повод для встречи сосед избрал удачный, когда и отказать неловко. Именины все-таки. Кроме того, по факту Саня действительно не оскорблял студента, а с помощью психологических уловок поставил в невыгодное положение, где всем умениям и навыкам Романа применения не нашлось.

«Я не это имел в виду», «Я не презираю», «Каждый остается при своем мнении», «Правда у каждого своя». Сплошные оправдания и избитые выражения. Да уж, достойная реакция, особенно для филолога, который варится в языковой стихии.

Два в неделю физкультурных занятия в университете Роман дополнил домашними тренировками с папиными гантелями. Студент купил гейнер и разработал индивидуальную программу. Мышцы увеличились, но уверенности не прибавилось. Худосочного Саню Роман зашиб бы и без гейнеров и гантелей, если б только осмелился.

Это как ситуация со слоном и дрессировщиком. Физическая сила определяла малое.

В поисках сведений о тюрьме и блатных Роман прочитал «Очерки преступного мира» Шаламова и накопал множество информации на сайтах с воровской тематикой. Классик, снабжая свой труд убедительными примерами, утверждал, что романтизация криминального сообщества ведет к губительным последствиям. По словам Шаламова, блатные не люди, а расчеловеченные сущности, способные на безграничную подлость, и представления о морали у них извращены и обезображены. В интернете предупреждали ни в коем случае не принимать правила, навязанные вором. Писали, что в разговоре с ним главная роль отводится битве взглядов и интонаций. Бить вора нельзя, как и нельзя ему грубить.

Как ни крути, Роман повсюду оказывался в проигрыше. Требовалось быть тактичным и одновременно гнуть свою линию; держаться независимо, но не допускать и намека на дерзость.

Встретив Романа в следующий раз на лестнице, Саня потушил окурок и бросил раздраженно:

– Что ты меня боишься-то? Не надо меня бояться. Я тебе добра желаю.

В эту секунду Роман мечтал, чтобы урку заточили в тюрьму или чтобы он умер от рака горла или легких.

Плечо с Богородицей привиделось в кошмаре. Роман не мог взять в толк, как вера в Бога сочетается с бандитским образом жизни, и для ответа обратился к Новому Завету. И ужаснулся. Мир, изображенный в Священном Писании, выстраивался в пирамиду с беспринципным чудовищем на вершине. Если Бог и нуждался в чем-то, то в покорности и в раболепии, первым делом карая не насильников и воров, а тех, кто колебался или отрекался. Сын Божий, посланный Отцом на верную погибель, бесцеремонно вторгался в жизнь простого люда, дышащего так, как ему дозволяли прокураторы и императоры, и огульно обвинял его в бесчестии и лицедействе. В речи Иисуса проскальзывала та же нетерпимость, свойственная и Сане. «Почему вы не понимаете речи Моей?» – утверждал Христос и нарекал слушавших детьми дьявола.

Больше всего Роману не давали покоя две детали. Во-первых, Иисус заставлял своих последователей отказаться от семьи, говоря: «Враги человеку – домашние его». Блатные, строго исполнявшие воровской закон, также покидали родителей и не обременяли себя женой и детьми. Во-вторых, Иисус, будучи сыном плотника, нигде не работал, уводил за собой рыбаков и кормился подаяниями, за счет трудяг, которых сам же и обличал. Блатные тоже не работали и с пренебрежением относились к мужикам-пролетариям, заведомо считая их существами второго сорта. Бесспорно, нельзя не учесть, что Христос проявил невероятное мужество и пожертвовал собой ради этих трудяг. Но их жизнь не улучшилась от этой жертвы. И мир, основанный на подчинении и господстве, не преобразился.

И Христос, и воры целенаправленно ставили себя в положение притесняемых и оттого проникались чувством превосходства над притеснителями.

И никто из православного духовенства не брал на себя ответственность публично порицать блатных за христианские наколки, будто священники не находили ничего предосудительного в том, что их символику заимствуют воры и насильники.

Папа Романа любил шахматы, болел за «Локомотив» и снимал на пленочный фотоаппарат. Мама вырезала из газет статейки с кулинарными рецептами и со средствами от артрита. Все эти увлечения смахивали на мещанские радости, однако Роман горячо возразил бы против такого толкования. Родители приносили пользу людям. Папа разрабатывал оптическую электронику, а мама контролировала свежесть продуктов в сети супермаркетов. Обоих высоко ценили на службе за порядочность и профессионализм. Не каждому нести свет и ворочать горы.

Роман вообразил, как к нему в квартиру вторгается с нравоучениями пророк и возводит напраслину на его семью: обвиняет в сделке с дьяволом, упрекает в нечестивости, вносит раздор между домашними. И при этом якобы учит любви и милосердию.

Студент учел ошибки предыдущих летних каникул и через год