тому же они сменяются один за другим, но это хорошо, потому что Рут и малыши не перенесут, если их разлучат.

– Черт, у них забрали детство. У всех, включая Рут.

Джейк констатирует факт. Он не спрашивает: «Как может собственная мать наплевать на своих детей?», потому что знает, что такое случается постоянно. Живя в трейлер-парке, мы видели это не раз.

– Понятно, что они не хотят разлуки, но если соцработники не видят проблему, то тут самое главное, чтобы не повторилось дело Габриэля Фернандеса1.

По моему телу пробегает холод. Восьмилетний мальчик из бедного района Палмдейла в Калифорнии регулярно подвергался пыткам от собственной матери и ее сожителя и в итоге погиб, а ни один из четырех социальных работников, которым были предъявлены обвинения по этому делу, не заметил тревожных звоночков в семье.

– Меня злит все это дерьмо, злит, что мы ничего не можем сделать. – Взяв в углу одну из бутылей для кулера, Джейк ставит ее на стол, чтобы закрепить пледы. – Знаешь, если мы с парнями когда-нибудь станем по-настоящему знаменитыми, я первым делом начну привлекать внимание общественности к работе социальных служб. Куча детских судеб поломана из-за того, что кто-то сидит не на своем месте и хреново выполняет свою работу. И нужно бить не только по органам опеки, а по всему окружному совету попечителей.

Я разделяю злость Джейка, но если взять в пример Рут, то понимаю, почему она не договаривает социальным работникам правду. Она ни за что не позволит им забрать младших братьев и сестренку, я бы на ее месте сделала то же самое. Впрочем, думаю, Джейк тоже.

– Мне кажется, что если я когда-нибудь стану отцом, то буду тем самым психом, помешанным на гиперопеке с горой подарков.

– У меня те же мысли про себя. – Взяв подушки, я закидываю их под стол. – Но легко судить, когда у нас нет детей, верно?

Прикусив губу, Джейк задумывается на мгновение, а затем кивает.

Закончив с постройкой штаб-квартиры, мы решаем взять в нее все самое ценное по меркам детства: шоколадное драже, мармелад и газировку, а вместо неработающих раций у нас теперь есть телефоны.

– Прошу, – Джейк протягивает мне фонарик и отодвигает край пледа.

Включив фонарик, я заползаю в укрытие на четвереньках. Стол в нашей кухне намного меньше стола Сэма, но здесь все равно очень тесно – минус того, что ты вырос.

Переворачиваюсь на спину и, опустив голову на подушку, смотрю, как заползает Джейк. Приподнявшись на локте, он включает фонарик и обводит вокруг лучом света.

– Черт, Рамирес, не думаешь, что нам нужна квартира побольше?

Рассмеявшись, я тянусь к упаковке шоколадного драже и только сейчас вспоминаю, как и почему мы здесь оказались.

Хилтон.

Я прислушиваюсь к звукам, к завыванию ветра, боюсь услышать крики. Достав телефон, я проверяю приложение.

Рядом с Джейком Элфордом грань между прошлым и реальностью снова стирается. Мы давно выросли, а я дрожу при наступлении урагана точно так же как в детстве. Успокаивает лишь одна мысль: между нами с Джейком снова все хорошо, только почему? Не то чтобы я жаловалась, но здесь что-то не так, словно он решил смягчиться после вчерашней ссоры, чтобы минимизировать риск моего стресса.

– Джейк?

– Микаэла?

– Ты сказал, что между нами все хорошо, но я помню, как ты вчера был зол. Да и Долли сказала, что ты был сам не свой.

– Мама, – раздраженно выдыхает он, откидываясь на спину.

– Знаю, что ты беспокоишься обо мне и не хочешь устраивать разборки в такой момент, но мне правда станет легче, если ты выскажешь то, что думаешь. Я ведь знаю, что тебе есть что сказать.

– Ты уверена, что хочешь говорить об этом сегодня?

Прикусив губу, я киваю.

Джейк внимательно смотрит на меня, словно у него в голове встроен сканер, который показывает уровень моей эмоциональной стабильности.

– Ладно, – выдыхает он, потирая грудь. – Если убрать шок от выходки Олли, то начну с того, что я охренел, когда увидел обложку. И это мягко сказано.

– Знаю, – выдавливаю я, крепко зажмурившись.

– Дело не в том, что ты нарисовала ее, а в том, что не рассказала об этом. Я ведь не раз говорил, что ты часть команды, Микаэла, и как часть команды ты знала, что мы с парнями против этой песни. Олли твой друг, и я не удивился бы, если бы эта ситуация произошла пару месяцев назад, но недавно ты спросила в каком мы статусе. И я вроде как ясно выразился, ты так не считаешь?

Джейк вскидывает бровь, а мои щеки вспыхивают от одного лишь воспоминания о том, что последовало на кухне за этим вопросом.

– Меня задело именно то, что ты не рассказала о том, что есть шанс, что Олли может выкинуть фокус прямо во время нашего выступления. В тот момент, когда мы с парнями тщательно выбираем песни для плейлиста и делаем все возможное, чтобы попасть на музыкальный фестиваль. Мы не имеем права облажаться, только не сейчас. Группа важна не только для меня, она важна для всех парней. Хотел бы я, чтобы ты, как мой друг и моя девушка рассказала мне об этом, чтобы я был готов и попытался предотвратить это? Да. Стал бы я на тебя злиться? Нет. Мне хочется, чтобы ты говорила со мной. И это не значит, что я прошу рассказывать мне абсолютно все девчачьи секреты и сплетни.

Усмехнувшись, я качаю головой.

– И если не считать этого случая, то мы с тобой были честны во всем и всегда могли открыто поговорить. Поэтому моей первой мыслью было, что если ты не рассказала, значит у тебя все еще есть что-то к Оливеру.

– Это не так.

– Знаю, но, – прикрыв веки, он стучит пальцем виску, – в тот момент было сложно рассуждать трезво. Злость и ревность – не самый лучший коктейль. Прости за то, что был груб с тобой вчера.

Мне становится легче, потому что разговоры о чувствах Джейка Элфорда – что-то из разряда фантастики. Обычно он прикрывается сарказмом, через который сложно пробиться.

– Мне правда очень жаль, что все так вышло, – бормочу я, все еще чувствуя стыд за то, что не нашла в себе сил поговорить с ним раньше. – Кстати, Джейк?

– Микаэла?

– Больше никогда не называй меня «Микки».

Рассмеявшись, он пожимает плечами.

– Но это твое имя.

– Никогда, – твердо повторяю я, толкая его в плечо.

Все еще посмеиваясь, Элфорд вскидывает ладони.

Довольная, я открываю упаковку шоколадного драже и высыпаю горсть на ладонь. Внезапно