class="p1">– Катя! – он выдохнул ее имя так, словно в жизни не слышал ничего более абсурдного. Закрыл глаза и, зарычав, куснул ее за шею. Совсем не больно, но чертовски возбуждающе. Катя слегка поерзала, чувствуя, как внутри разгорается желание, и Захар, стиснув ее бедра, прошептал: – Мне понравится. Черт, мне очень-очень понравится. – Захар осторожно приподнял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. – Но только потому, что ты – это ты.

Он закрыл глаза, откинул голову назад, и Катя поцеловала его в губы. В щеки. В глаза. В лоб. Поцеловала всюду, куда смогла дотянуться, а потом остановилась, тяжело дыша, и отодвинулась на расстояние вытянутой руки. Захар не шевелился. Его руки лежали по обе стороны от тела, спокойные и расслабленные, предоставляя Кате возможность решить самой, как далеко она хочет зайти.

Катя схватилась за край футболки и потянула ее вверх, представляя в воображении, как эротично будет выглядеть, но, как назло, застряла головой в узкой горловине и нелепо затрепыхалась, пытаясь выбраться. Захар, рассмеявшись, подался вперед и спас ее из плена, а Катя закрыла руками лицо, пылая от смущения. Господи, какая она…

– …удивительная, – шепнул Захар, целуя ее пальцы. – Ты уди-ви-тель-на-я. Только ты можешь заставить меня корчиться одновременно и от возбуждения, и от смеха.

Он тоже снял с футболку. Сдернул ее одним движением, и Катя, раздвинув пальцы, осторожно окинула одним глазом его тело.

– Иди ко мне, – шепнул Захар.

Когда Катя подвинулась ближе, он опрокинул ее на спину и опустился на колени между ее ног. Его взгляд скользил по ее телу, и жар, который в них разгорался, был красноречивее любых слов.

Они целовались.

Они снимали друг с друга оставшуюся одежду и белье и снова смеялись, когда нога Захара застряла в джинсах, и он затряс ею в воздухе, пытаясь избавиться от штанины. Они были собой. Наверное, поэтому, в тот момент, когда он лег сверху, Катя не почувствовала ни страха, ни стыда. Только свет и огонь, который был в глазах Захара, в его прикосновениях и у Кати внутри…

Глава 27

Да здравствует ночной дожор!

Таби как раз слизнула с вилки остатки лазаньи и потянулась за пачкой чипсов с солью, когда в дверь настойчиво позвонили. Чертыхнувшись, она неуклюже выбралась из кресла-груши и поспешила в коридор. Мама только-только заснула!

На носу были какие-то выборы, так что Таби на девяносто девять целых и девять десятых процента была уверена, что обнаружит за дверью очередную бабку или студента, агитирующих за какую-то мутную партию. И это сегодня, когда у нее было столько поводов праздновать! Попадание в топ финалистов – раз, воссоединение трагической парочки (Таби скрестила пальцы) – два, и незабываемое выражение на Женином лице, когда она вернулась из туалета и обнаружила, что Захар ушел, – это три.

– Не нужны мне ваши… – начала Таби, раздраженно распахивая дверь. – О!

На лестничной клетке, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Глеб. Красная шапочка (боже, она что, приклеена к его голове? Или там намечается ранняя лысина?), рубашка в клетку, синие джинсы, резиновые шлепки – все как обычно, не считая огромного шоколадного торта, в котором торчала свечка в виде цифры один. На кончике фитиля теплился оранжевый огонек.

– Еще не спишь? – улыбнулся Глеб.

– Как видишь.

Повисла неловкая пауза. Свечка начала плавиться.

– Это же ты? – Глеб перехватил торт одной рукой, а другой вытащил из кармана телефон и повернул его экраном к Таби. – Твоя работа?

Таби наклонилась, придирчиво рассматривая фотографию комикса на экране. На страничке мама, папа и двое детей сидят на приеме у врача, который рассказывает о рассеянном склерозе. Разветвленная трещина, похожая на корневую систему, отделяет их друг от друга, оставляя наедине со страхом потери.

Таби выпрямилась.

– Прости, не имею права разглашать конфиденциальную информацию. Один противный дядька сегодня запретил нам деанонимизироваться и рассказывать о своих комиксах.

– Сильно противный? – На щеке Глеба появилась маленькая ямочка – она всегда возникала, когда он пытался сдержать улыбку. – Я про дядьку.

– Невыносимый, – с серьезным видом кивнула Таби.

Глеб, не удержавшись, все-таки рассмеялся и посмотрел на нее таким взглядом… Восхищенным? Полным гордости? Сердце Таби сделало сальто назад.

– Конечно, это была ты, – выдохнул Глеб и, чертыхнувшись, прикрыл ладонью затрепетавший огонек. – Я понял это еще по обложке, а уж когда прочитал… Это же на сто процентов твой стиль, твоя рука. Твоя боль.

Таби отвернулась.

– Почему… – Она прочистила горло и оперлась плечом о дверной косяк, скрестив руки на груди. – Почему единичка? – Она показала глазами на торт и недоверчиво фыркнула. – Я что, выгляжу в твоих глазах НАСТОЛЬКО маленькой?

– Конечно, нет, дурочка, – рассмеялся Глеб. – Просто челлендж – это только первый шаг. – Его голос посерьезнел. – Ты хотя бы понимаешь, насколько ты талантлива? Черт, да я уверен, что ты добьешься небывалого успеха и станешь такой крутой, что я через десять лет в интервью буду хвастаться нашим знакомством как главным достижением в своей никчемной жизни!

Он сказал это так, будто был уверен, что через десять лет его уже не будет рядом. Словно она, Таби, станет только воспоминанием. Поводом рассказать друзьям смешную историю о глупой студентке, которая была в него влюблена и вела себя как сумасшедшая сталкерша. Таби поморщилась, а Глеб торопливо продолжил:

– Я просто хотел тебя поздравить и…

Придержав руками волосы, Таби резко дунула, погасив оплывшую свечу, и выпрямилась.

– Это все? – спокойно спросила она. – Поздравил?

Глеб молча буравил ее взглядом. Он выглядел, пожалуй, немного бледным и осунувшимся, но Таби не собиралась о нем беспокоиться. По крайней мере вслух.

– Спасибо, что зашел, – сдержанно кивнув, она потянула на себя дверь, но Глеб придержал ее, не позволив закрыться.

– Погоди, я… – Он запнулся, лихорадочно пытаясь подобрать нужные слова. – Я… Карина, я…

Таби молча смотрела на него, стараясь не дать глупой надежде превратиться в пожар, потому что на этот раз она точно сгорит дотла и больше не возродится. Она ни фига не феникс. Скорее глупый мотылек.

Глеб смотрел на нее с мольбой в глазах. Время отсчитывало минуту за минутой.

– Заходи, когда определишься.

Таби выхватила торт у него из рук и захлопнула дверь.

* * *

Проснуться утром от поцелуя – бесценно…

Но проснуться утром от поцелуя в пупок еще и чертовски щекотно! Катя рассмеялась и сквозь сон попыталась оттолкнуть голову Захара. Однако вместо толчка ее рука – жалкая предательница! – схватила его за волосы и потянула ближе к раскрытым в ожидании губам.

– Не так быстро, – шепнул Захар, и Катя