начало испаряться с лица Жени, но ни с кем спорить ему, видно, сейчас не хотелось. – Скажи спасибо, что с остальной публикой на грядки не поедешь и корячиться кверху попой до вечера тебя никто не заставляет!

Мартьяныч недовольно скрипнул зубами, но сдержался.

– Когда ваш грузовик будет? – только и спросил он.

– Григорий уже звонил. С минуты на минуту подъедет…

– Якова с собой возьму, – кивнул в сторону Яшки Мартьяныч, – пускай поможет.

Женя отрицательно замотал головой:

– Насчёт Якова никаких распоряжений не поступало. Поедешь один. А он пускай своими делами занимается. У него своих хлопот полон рот… Я правильно говорю, Яш?

16. Неприятности

После отъезда в город «трудового десанта» Яшка совсем загрустил. Словно короткий осенний день стал теперь ещё короче, а грозовые тучи, висящие над крышами, опустились совсем низко.

Выходило, что Женя Барков, которого он до последнего времени считал своим товарищем, оказался не совсем приличным человеком, стелящимся перед начальством и не ставящим ни во что тех, кто питает к нему искренние симпатии, но находится ниже по рангу. Все эти песенки про завод, которые он просил написать Яшку, нужны ему лишь для того, чтобы подняться на очередную ступеньку в карьерном росте, не более того. По его понятиям другом мог быть лишь тот, с кого можно что-то поиметь. Яшка же после того, как отказался писать тексты для песен про завод, перестал быть нужным человеком. А что с него ещё можно было поиметь?

Такого откровенного пренебрежения к себе со стороны человека, которому хотелось искренне доверять, в Яшкиной практике ещё не попадалось. А вот Сашка Мартьяныч при всей его внешней грубости и хамоватом напоре как раз оказывался человеком по-настоящему отзывчивым и дружелюбным, желающим искренне помочь хотя бы советом, чтобы друг не сделал опрометчивый и ошибочный шаг. Такому человеку можно доверять и доверяться.

Две недели прошло без особых событий. С утра Яшка отправлялся на пару с шофёром Васькой то по бригадам на поля, то развозил по домам продукты, то ездил на свинокомплекс за мясом. Периодически появлялся на пятиминутках, проводимых нерегулярно, а через некоторое время и вовсе прекратившихся. Директору, вероятно, нечего было обсуждать со своими работниками. Все и так прекрасно знали, что делать. Проще было отдавать приказы, а потом спрашивать их исполнение. Так же и с шефами, приехавшими на помощь. Чем они лучше собственных работников?

– У нас всегда так, – объяснял Васька, – как дело идёт к концу уборочной, то жизнь потихоньку замирает. Все сидят по домам, никто на работу не выходит. Кому охота по дождю да по холоду носиться? Всё равно неубранное запахивать придётся. Больше или меньше убрали – какая разница?

– Как это запахивать? – недоумевал Яшка.

– Вот представь, что приедет к нам кто-нибудь из райкома, а вдоль дороги поля будут стоять неубранными да под снегом. Как он к этому отнесётся? Головы полетят. А мы в самом конце трактор пустим, чтобы прошёлся вдоль дороги и грешки припрятал. Любо-дорого посмотреть будет, всё чисто и прилично. Можно отчитываться о конце уборки и на печку лезть!

– А как же с планом, который спустили из райкома? – удивлялся Яшка, уже понимая, насколько его вопрос звучит смешно и нелепо.

– Кто этот план проверять будет? Главное, Григорий Иванович во всех отчётах напишет так, как райкому нужно для отчётов, и комар носа не подточит. Ещё перевыполнение укажет и грамоту за уборку получит от начальства…

А погода и в самом деле стала портиться не на шутку. Надоевшие проливные дожди почти прекратились, и на смену им пришли заморозки, а за ними первый снежок. Грязь и непроходимая слякоть на дорогах подмёрзли, и стало повсюду суше и чище, но это не особенно радовало, потому что на полях всё, как подразумевалось, промерзало, и значительная часть урожая оставалась традиционно не убранной. Люди выбивались из сил, мёрзли и простужались.

– Нам каждый год сверху спускают такой план, – философствовал Васька дальше, – что его никакими силами не выполнишь. Тут требуется хозяйство в два раза больше, а где нам в округе столько людей и дополнительные гектары набрать? Вот и крутимся, как чёрт на сковородке! Знал бы ты, как наш Григорий научился врать в отчётах райкомовскому начальству. Он об этом, конечно, никому никогда из наших не скажет, но мы-то не дураки, всё понимаем и всё видим…

Чувствуя, что дело идёт к концу, Яшка решил напрямую заняться нарядами, которые бригадиры сдавали в бухгалтерию. Подружиться с бухгалтером и выпить с ним, как рекомендовал Мартьяныч, ему так и не удалось. Не пошёл на контакт с городским местный бухгалтер. Видно, что-то его не устроило.

Вооружившись калькулятором и блокнотом с собственными записями, Яшка отправился в правление. Но перед этим, конечно, навестил старших групп и собрал их записи.

Как ни странно, особого ажиотажа его заявление о том, что он хочет перепроверить наряды и убедиться, что всё в них правильно, ни у кого в бухгалтерии не вызвало. Ему сразу выделили пустующий стол рядом со счетоводом и выложили на стол папки с подшитыми документами.

Не боги горшки обжигают, рассудил он, а значит, и мы разберёмся с этими бригадирскими каракулями. Зато люди потом спасибо скажут за правильно начисленную зарплату. От лишней копеечки ещё никто никогда не отказывался.

Конечно же, с самых первых отчётов он обнаружил химию, в которой выполненные объёмы почти ежедневно занижались. Кое-где вообще не учитывались сделанные работы и дополнительные часы… Короче, Яшка, пролистав, первые десять нарядов, сразу пошёл ругаться к бухгалтеру. Если уж переговоры с ним не заладятся, то он готов пойти и к директору.

– Послушайте, молодой человек, – вкрадчиво начал бухгалтер, – вы всё правильно делаете, но не понимаете одной простой вещи. Уборка на днях закончится, и вы уедете домой. Вернётесь к себе на завод, а там у вас стабильная зарплата, премии и прочие блага цивилизации. Для вас этот совхозный заработок, извините, тьфу и растереть. А нам? Всю зиму в совхозе почти никаких работ не будет, а значит, не будет у людей и никаких доходов. Как им выживать? Ну, хорошо, заплачу я вам строго, как указано в ваших записях, сколько это выйдет на человека? Чуть больше, чем сейчас начислено, но, поверьте, совсем ненамного! Вас это устроит? Самое большое удовлетворение для вас будет лишь от сознания, что вы этим совхозным лаптям нос утёрли и показали, что считать умеете лучше них…

– И всё равно, – заупрямился Яшка, – я не себе в карман хочу эти деньги положить! Как я буду