качестве, как и ты сейчас, руководителем группы. Всякое бывало – и с местными конфликтовал, и со своими цапался…

– Я и не знал, – удивился Яшка – а то бы перед отъездом советов у тебя попросил.

– Какие тут советы? Ты за пару дней сам во всём разобрался…

Они выпили по второй, и Мартьяныч, закурив, спросил:

– Ну, люди тут как?

– Как везде, не лучше и не хуже. Сам не знаешь, что ли?

– Знаю. Тем не менее всё-таки дам тебе кое-какие наводки, чтобы ты впросак не попал. Эти местные ребята только с виду такие простачки и добрячки. На самом деле они по хитрости любому городскому фору дадут. Возможности отхватить кусок от твоего каравая никто из них никогда не упустит, так и знай. Будут тебе наливать, по плечу хлопать, в уважении и вечной любви признаваться – не верь ни единому слову. У них в голове калькулятор без перерыва все твои проколы и грешки суммирует, чтобы при случае выложить кому надо. Ничего у них бесплатного не бывает – ни выпивки, ни поцелуйчиков.

– Да я уже понял…

– Ничего ты не понял! – отчего-то разозлился Мартьяныч. – Вот скажи, например, каждый день твоим работникам закрывают наряды, так ты их проверяешь?

– Ну, проверяю иногда, когда встречаю бригадира Кольку.

– У каждой из твоих групп есть старший? Они свой учёт ведут?

– Старшие есть. Ну, наверное, ведут. Но я от них требую, чтобы отвечали только за дисциплину и выход на работу.

– А ты не стесняйся и заставь, чтобы записывали цифры из нарядов, которые твой Колька закрывает!

– Зачем?

– Вот тебе и первая закорюка! – почти злорадствовал Мартьяныч. – Бригадир записывает одно и даже продемонстрирует твоему старшему верные цифры, а что будет дальше с этими нарядами, ты знаешь?

– Он их сдаст в бухгалтерию, и там всё потом подсчитают, наверное…

– Наверное! – передразнил Мартьяныч. – Общую сумму к оплате они поставят такую, какую захотят. Вернее, такую, какую директор прикажет поставить. А все эти наряды – бумажки, которые даже никуда не подошьют. Ты меня понял?

– Понял… – губы у Яшки задрожали. – Что же теперь делать? Мы тут уже почти полсрока отбарабанили.

– Остаётся одно. Перед окончательным расчётом топай в бухгалтерию со своим калькулятором и требуй, чтобы перед тобой выложили все без исключения наряды. Именно те, что подписывали на поле. Будут упираться – настаивай и скандаль. Никуда не денутся, выложат, а ты сядь в уголке и всё, не торопясь, подсчитай, а потом выдай им итоговую бумагу… Они, конечно, найдут иной способ, на чём тебя надурить, но всё равно сумма будет уже не та, что тебе собирались подсунуть вначале… А лучше всего, закорешись с главным бухгалтером, выпей с ним разок-другой – самый верный способ. Тогда он покладистей будет, – Сашка разлил остатки спирта из фляжки и с жалостью потряс ею в воздухе. – Эх, маловато я прихватил для такой беседы… Давай допьём, и у меня ещё есть, что тебе сказать.

Вкуса последнего стакана Яшка даже не почувствовал, настолько был обескуражен словами друга. А в том, что Мартьяныч – настоящий друг, который не даст его в обиду и посоветует, как поступить, он уже не сомневался. Такой разговор может происходить только между настоящими друзьями. Барков его вряд ли завёл бы, даже если бы и знал все секреты местной бухгалтерии.

– Так вот. У тебя, наверное, есть ещё работники, которые работают не только на поле?

– Пятеро трудятся на току и ещё трое в ремонтных мастерских.

– Там тоже внимательно проверь количество дней и часов работы. Попроси людей самих записывать, сколько отработали, а потом сверь с тем, что тебе в нос сунут.

– Понял. А по питанию что скажешь?

– Тут самая большая закавыка. Что касается питания, то с ним, честное слово, чёрт ногу сломает! И ты вряд ли разберёшься до конца в количестве отпущенных продуктов и их ценах. Но под контролем всё равно постарайся держать. Килограмм плюс, килограмм минус – это ещё куда ни шло, но и тут надо изображать из себя понимающего. Если местные это будут видеть, то и надуют не так сильно…

– Вот оно как, оказывается… – Яшка поставил стакан на скамейку и печально опустил руки. – А ты, когда был старшим, докладывал после возвращения обо всех этих безобразиях заводскому начальству? Или в том же райкоме партии?

– Думаешь, кому-то это интересно слушать? Попробуй я заикнись о каких-то нарушениях, мне первому по шапке и дали бы. Нужно было всё на месте решать, а не заниматься теперь склоками и сор из избы выносить. Не нужно быть таким крохобором. Отработала группа без происшествий, отчитались перед райкомом, и всё – забудь этот совхоз как страшный сон… Но пока ты здесь, вот тебе мой совет: стой с местной публикой на своём, выбивай из них всё, что удастся по максимуму, но до скандала дело не доводи. В какой-то момент отступи и… забей на всё. Тогда останешься хорошим и для здешних, и для наших. А иного варианта существования никто пока не придумал. Ни ты, ни я перебороть эту дурацкую систему не сможем…

Дверь правления распахнулась, и из неё показался Барков в настежь распахнутой пальто и шапочке, съехавшей на самый затылок. Бордовая его физиономия лучилась счастьем. Чувствовалось, что он крепко выпил в кабинете директора, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Увидев Яшку и Мартьяныча, сидящих на лавке, он быстрым, но нетвёрдым шагом направился к ним.

– О, вы тут время не теряете, тоже расслабляетесь! – загоготал он. – Молодцы, ничего не скажешь! А мы в конторе с Григорием некоторые вопросы порешали, ну, и тоже чуток напоследок…

Не глядя на Яшку, он скомандовал Мартьянычу, будто тот был его подчинённым:

– Тебе, Васильевич, ответственное поручение от руководства завода. Расклад такой: сейчас сюда подгребёт грузовичок, на котором отправишься на свинокомплекс в Зеленино. Ты же знаешь, где это, уже бывал там. На свинокомплексе для нас зарежут хорошую свинку, команду уже отдали, и ты лично проконтролируй, чтобы не подсунули какую-нибудь выбракованную. При тебе её разделают, упакуют, и ты заберёшь. Только особо трепаться при людях не надо. Это мясо только для нашего директора, парторга, меня и тебя, понял? Видишь, как я для тебя постарался, хоть тебя с нами и не было. Пока люди будут на грядках, мы аккуратно уложим мясо в автобус, и всё будет шито-крыто…

Некоторое время Мартьяныч раздумывал над предложением, потом махнул рукой:

– Ладно, так и быть, съезжу. А вы с Конюхом чем заниматься будете?

– Какое твоё дело? – ощущение счастья потихоньку