Яшка отправился в путь. Наверняка его нагонит какая-то попутка, на которой он доберётся до нужного места. Очень хотелось на это надеяться.

Идти по подмёрзшему шоссе было нетрудно и даже приятно. Яшка шёл, втайне радуясь, что колхозная эпопея в этом году закончилась. Не важно, что в городе его ждут неприятности, главное, что он скоро окажется дома, где есть горячая ванна, вкусные мамины супы, по которым он скучал всё время, телевизор, любимые битлы. А «Старка»… да он её теперь до конца жизни, наверное, пить больше не сможет!..

Но где же, чёрт побери, хоть какая-нибудь захудалая машина? Яшка несколько раз оглядывался назад, но в снежном мареве почти уже не было видно крайних пеклинских домов.

Ничего страшного, на середине дороги находится пресловутый спиртзавод и село Юрасово, в котором наверняка окажется какая-то попутка. Всё-таки это всего четыре километра до райцентра, и люди ездят туда-сюда довольно часто.

Но Яшка, видимо, переоценил свои силы и уже на подходе к Юрасово как следует утомился. И ещё очень захотелось пить. Надо бы у кого-то попросить.

Ворота спиртзавода выходили прямо на шоссе, и Яшка быстро пошёл к проходным.

– Стой! Кто идёт? – раздался старческий дребезжащий голос, и перед ним откуда-то из-под земли возник ветхий старикан с ружьём через плечо. Это была такая же ветхая, как и хозяин, охотничья двустволка, прихваченная им, вероятно, для устрашения потенциальных грабителей. А может, для отпугивания собак. Хотя ни грабителей, ни собак поблизости не наблюдалось. Вокруг шли только увядшие картофельные ростки на грядах вдоль пустой дороги, подмёрзшей и поблескивающей кристалликами свежей изморози.

– Здравствуйте, дедушка! – миролюбиво сказал Яшка. – Мне бы водички попить. Не подскажете, где это можно сделать?

Дед принялся долго и внимательно его разглядывать, потом, не говоря ни слова, зашёл в свою будку, и вынес старый помятый алюминиевый чайник:

– Пей, сынок!

Яшка поднёс носик чайника ко рту и отпрянул:

– Да это же спирт!

– Ну, а я про что? – удивился дед и уставился на гостя непонимающим взглядом. – Конечно, спирт! А что ты хотел?

– Я просто водички попросил.

– Водички?! – ещё больше изумился дед. – Ну, тогда проходи внутрь. Там на территории есть колонка с водой. Из неё и пей, сколько влезет. А вернёшься, всё равно спиртом угощу…

Прихватив чайник и поправив на плече двустволку, дед сразу потерял интерес к странному прохожему и величаво удалился в свою будку…

В город Яшка приехал уже поздним вечером. Мама не ожидала его приезда, но тут же на скорую руку приготовила царский ужин, которого Яшка есть не стал, хоть и был зверски голоден с дороги. Он поскорее выкупался и бессильно рухнул в чистые простыни на кровати.

– Что сынок случилось? – папа сел рядом с ним и неожиданно положил ладонь на его лоб. Такой нежности от него Яшка не ожидал. – Какие-то неприятности?

– Не знаю, папа, пока не знаю. Завтра посмотрим…

– Значит, неприятности, – вздохнул папа и погасил свет в его комнате. – Спи и не бери ничего в голову. Утро вечера мудренее…

Часть 3

Наперегонки к неясной цели

1. Новый ансамбль

В первый рабочий день на свою новую работу в профессионально-техническое училище, готовящее сварщиков и автомехаников, Яшка ехал в электричке и немного волновался. Особого повода для волнений вообще-то не было, потому что ему грех бояться общения с молодёжью (ого, он себя уже записал в старички и отделял от молодёжи!). Повсюду, где бы он ни находился, он был среди молодняка – даже на своей последней работе, на заводе полупроводниковых приборов, всю осень до самых белых мух провёл на сельхозработах, и в группе, которой он командовал, было девяносто процентов вчерашних школьников и выпускников училищ. И как-то находил со всеми общий язык, а если уж с кем-то ссорился, то только не с ними.

В училище он поступил на должность преподавателя математики. После скандала в конце сельхозработ ему чётко дали понять, что на заводе жизни для него отныне не будет. Оказалось, что директор совхоза, в котором трудилась его группа, оперативно позвонил в свой райком с жалобой на строптивого руководителя шефов, якобы вымогавшего деньги, которые не были заработаны его группой, оттуда моментально перезвонили в городской райком, курирующий Яшкин завод. Начался разбор полётов, и сразу же всплыл очень неприятный эпизод с присвоением казённой свинины парторгом и комсоргом завода, замять который не удалось. По шапке, конечно, никому не досталось, за исключением, может быть, Яшки, которому прозрачно намекнули о его будущем на заводе… В принципе случай этот был далеко не единичный, и происходили подобные мерзости из года в год, но другой человек на месте Яшки, может, благоразумно промолчал бы и проглотил пилюлю, а Яшка не смог. Молодой ещё, как видно, оказался и неопытный. К тому же горячий. Был бы постарше да помудрее, глядишь, не стал бы подливать масла в огонь и промолчал, но не оказалось в тот момент рядом мудрого Мартьяныча с его советами или, на худой конец, самодеятельного философа Шустрика.

После разбирательств Конюха скинули с парторгов и перевели в начальники конструкторского бюро, в котором трудился Яшка. Это оказалось для функционера совсем неплохим понижением, если учесть немалое повышение зарплаты. Комсорга же Баркова трогать не стали – всё-таки племянник второго секретаря! – но для порядка влепили выговор без занесения в личное дело. Самым страшным наказанием оказалось то, что обиженный дядюшка не общался с ним почти две недели, пока не забыл своих обид и не простил племянничка. А спустя ещё некоторое время заводская жизнь вернулась на круги своя.

Но Яшке, естественно, жизни на заводе больше не было. Мартьяныч при встрече только разводил руками и извинялся, что отныне приглашать в лабораторию на прослушивание дисков и дегустацию озверина из любимой реторты больше не сможет. Он теперь, как близкий Яшкин друг, под колпаком у недоброжелателей, каковых на заводе не счесть даже у него. Но дружить с ним не перестанет и даже непременно зайдёт в гости с заветной фляжкой в кармане. Но только после работы.

С заявлением на расчёт Яшка отправился к Конюху, который теперь обосновался в кабинете начальника бюро, и тот, даже не глядя в его сторону своими прекрасными азнавуровскими глазами, молча подмахнул бумагу и отвернулся. Это Яшку вполне устроило, потому что пуще смерти не хотелось никаких новых разборок и выяснений, кто прав, а кто виноват. Неправ, как оказывалось в итоге, был только он один. Пресловутый вынос мусора из избы