бывших Существ кел-леди. Недаром Азимандия не стала лишать ее памяти и Рун — утратив их, Провидица потеряла бы большую часть своей мощи.

К ней требовался особый ключ.

Азимандию можно было взять болью и наслаждением. Морвейн — уважением и честностью. А эта была иной, к ней не подходило ничего из привычного арсенала. Принесших обеты Ордену Истинных нельзя обольстить, переубедить или заморочить. Именно в этом и заключалась ее слабость — очень странно, что кел-леди вообще удалось заставить принести Клятву несгибаемого паладина Империи.

— Почему ты не умерла? — неожиданно спросил он.

— Что⁈ — она зашипела, как раскаленное железо. — Я сдохла на Арене по твоему приказу! Сгорела от огненного клинка!

— Нет, раньше. Пока еще не стала Руной, — продолжил Белый Дьявол. — Почему ты не умерла, а принесла Клятву Азимандии? Ты ведь давала обет Ордену, что никогда не сдашься. Так почему? Отвечай правдиво!

Лицо Провидицы застыло каменной маской. Но Клятва была сильнее — и, преодолевая позор, она вытолкнула из себя:

— Я… оказалась слабее. Ее воля сломала меня. Но я выжила, чтобы отомстить! Чтобы вернуться!

— «Быть бесстрашной…» Ты нарушила заветы Ордена, — сказал он, отпуская ее руку.

— Это мой позор! — выкрикнула Провидица, ее щеки залил яростный румянец. — Какое тебе до него дело? Радуйся, что можешь приказывать мне, Провидице Империи… иначе я бы сожгла тебя, мой господин!

Последнее слово она произнесла с ядовитым сарказмом. Но в ее ладонь вдруг легла рукоять кинжала, того самого, что подарил мальчишка из Народа Гор. Она подняла взгляд на Белого Дьявола, увидела, как он упирает острие себе в грудь, и замерла.

— Убей меня, — приказал он.

— О, с удовольствием! Но Клятва запрещает мне вредить тебе, — прошипела она. — Разве что ты сам прыгнешь вниз с этой башни, и, может, мою Руну найдет кто-нибудь более достойный!

— Значит, все еще надеешься вернуться? — беспощадно произнес осколок Единого, удерживая ее мечущийся взгляд. — А Империи нужны такие как ты?

Глядя в расширенные от бешенства глаза — он бил по больному месту, ибо она предала Империю и свой Орден, не умерев при пленении, он стиснул ее запястье и шагнул вперед. Лезвие кинжала с усилием проткнуло кожу и вошло в плоть, с хрустом пронзая сердце. Было больно, но всего мгновение, а потом Белый Дьявол увидел свое безжизненное тело у ног Провидицы, сжимающей окровавленный кинжал. Она смотрела со страхом и изумлением, когда его зрачки засияли серебром и лазурью, а смертельная рана на груди затянулась, не оставив следов. Кровь Истинного дала о себе знать — и когда он встал, вновь встретившись с ней взглядом, рот Провидицы округлился, а кинжал выпал из дрогнувших пальцев.

— Исти… нный, — с трудом произнесла Восходящая. А затем резко упала на колени, и ее плечи сотрясли рыдающие всхлипы. Белый Дьявол, глядя на нее сверху, нахмурился, но не отвел взгляда.

— Ты пришел… за мной? — голос ее сорвался, Провидица с трудом подняла голову, а ее глаза теперь искрились отчаянием.

— Нет, — ответил он спокойно. — Я оказался в Домене случайно.

— Значит… ты идешь дорогами сброса?

— Можно сказать и так, но это не твое дело, — холодно ответил Белый Дьявол. — Я действительно Истинный, а вот ты… кто ты? Отвечай.

Ее лицо стало угрюмым, а голос опустился до приглушенного шепота:

— Предательница… Я… трусливая тварь, Истинный.

Осколок Единого не сводил с нее взгляда, его голос стал тверже:

— Как твое настоящее имя?

Провидица закусила губу, отворачиваясь.

— Прошу, — ее голос сорвался. — Убей меня. Оно недостойно Империи и Ордена. Пусть оно… сгорит.

— Как твое имя? — повторил он с напором. — Отвечай!

— Ида… — она задрожала и едва слышно выдавила сквозь всхлипывания: — Ида аурим Сторн.

— Ты больше не аурим. Встань, Ида Сторн, — властно произнес осколок Единого.

Она поднялась, уже не ожидая спасения. Остатки дерзости испарились, но глаза все еще горели, как угли, прячущие в себе огонь. Странная смесь ужаса и священного трепета — Провидица должна была внутренне умереть, чтобы родиться вновь.

— Я не освобожу тебя, потому что ты нарушила обеты Ордена, — сказал он. — Но и убивать не стану, ибо каждый имеет право на ошибку. Ты искупишь свою — служением мне. И когда я сочту, что твоя трусость избыта, — ты покинешь Руну.

Она закрыла глаза, а затем резко вдохнула, словно принимая обет.

— Да, Истинный. — Голос Провидицы вновь обрел силу, он был полон искрящегося фанатизма. — Я буду служить. Клянусь Семью Звездами, я отдам все! Благодарю… Благодарю тебя, Истинный. Но почему… почему ты молчал? Почему не сказал раньше⁈

— Я смотрел на тебя.

— Как мне называть тебя, Истинный? — ее голос звучал подобно шепоту молитвы.

— Подобный Пламени, — ответил он спокойно.

Она замерла, ее губы дрогнули, и спустя мгновение она выдохнула, срываясь на эмоции:

— Подобный Пламени… Свет ведет тебя, а я буду идти за ним.

Так была завершена капитуляция третьей из его Рун.

Белый Дьявол не погрешил против истины — он действительно принадлежал к Истинным, хоть никогда и не входил в их древний Орден. Но Провидице не стоило знать слишком многое — как, впрочем, и остальным его Рунам. Она смотрела на него с почти болезненной преданностью, а он, хоть и знал, что от ее пыла не так много осталось, понимал: это пламя будет гореть ярко. Пока служение кажется путем к искуплению, она будет гораздо более ценной, чем любой раб.

Но он также знал: ее свобода — это оружие, которое он отдаст ей только тогда, когда его собственная цель будет достигнута.

Теперь можно было отправляться в Ледяную Бездну.

Отпустив Провидицу и выждав ночь, чтобы набраться сил, Белый Дьявол спустился с Башни Молний, открыл Портал и не оглядываясь шагнул сквозь мерцающую пелену — прямо во тьму и визжащую метель.

Глава 6

Ледяная Бездна встретила его колючим снегом в лицо, бледно-голубым призрачным светом и свистящим воем вечных ветров. Не отходя от Портала, Белый Дьявол быстро осмотрелся — никто не мог предсказать, куда приведет дверь, и немало Восходящих погибло, едва перешагнув порог.

Но на этот раз, кажется, ему повезло. Точка выхода находилась на вершине большого ледяного тороса, настоящего великана, венчающего ступенчатую террасу. Внизу простиралась бесконечная белая равнина, изборожденная очертаниями застывших ледяных волн. По правую руку разливалось голубоватое зарево, далекий отсвет сапфирового Игг-Древа, причудливо переплетающееся со свечением Небесного Трона.

Ледяная Бездна была очень велика и могла показаться неискушенному путешественнику совсем иным миром. Если бы осколок Единого мог воспарить над Единством подобно небесному ковчегу землян, он даже из великой пустоты различил бы