а в руках держал шлем с кожаными перчатками.

— Попутно и сами выполним контрольный полёт. Будете допущены к полётам в составе экипажа на Ми-28.

— Я постараюсь вас не разочаровать. Как у вас говорят, колёса в воздух? — спросил Басиль.

— Можно и так. Прошу, — отошёл я в сторону, чтобы сын президента смог подойти к вертолёту.

Басиль быстро забрался в кабину и занял место оператора. Я помог ему правильно пристегнуться и объяснил, как вести со мной связь.

— Экраны? Очень современно, — удивился капитан Асад, показывая на многофункциональные дисплеи.

Пока никого рядом не было, я мог с Басилем говорить и по-арабски.

— Ну не всю жизнь летать по стрелочным приборам. Хотя в качестве дублирующих средств здесь несколько указателей оставили, — указал я на аналоговые приборы на панели, говоря на родном языке Басиля.

— Удивлён, что вы знаете арабский.

Инструктаж быстро закончили. Я быстро обошёл вертолёт, надел шлем и, пожав руку техникам, залез в кабину.

— 101-й, 104-му на связь, — запросил меня Занин, как только я включил радиостанцию на борту и подключил кабель.

— Ответил. Мы готовы.

— Запускаемся, — скомандовал Василий.

Вертолёт начал запускаться. Винты раскрутились, и борт принялся слегка вздрагивать. В кабине начался гул, а стоявшие рядом представители сирийской делегации и техники отошли подальше. Все ждали, когда же взлетим.

— Басиль, как меня принимаете? — спросил я у сына Асада по внутренней связи.

— Хорошо, аль-каид.

Приятно, что на борту даже сын президента называет меня командиром.

— На экранах высветилась информация? — уточнил я.

— Да. На авиагоризонте убрался бленкер «АГ». Всё как вы говорили.

— Хорошо. И ещё один момент. Посмотрите в кабине на правом пульте тумблер «Привод НППУ». Переставьте его в выключенное положение.

Секундное молчание и Басиль ответил, что переставил.

— Не скажете, зачем этот «Привод НППУ»?

— Видели пушку в носовой части? Так вот, чтобы она не болталась под воздействием внешних аэродинамических и инерционных нагрузок, надо её «застопорить».

— Я запутался после слова «пушка», — посмеялся Басиль.

— Привыкнете. Мы готовы с вами к выруливанию для взлёта.

Мы развернулись против ветра и были готовы оторвать вертолёт от бетонной поверхности.

— 101-й, выполняем висение, — подсказал Занин.

Я посмотрел влево, чтобы убедиться в достаточном расстоянии между нами. В воздух с полосы поднялась пара истребителей МиГ-23, чтобы осуществлять прикрытие в зоне дежурства.

— Можете аккуратно держаться за управление. Будете чувствовать машину, — объяснил я.

— Я уже чувствую. Мощь! — воскликнул Басиль.

— Это только начало, — ответил я.

Плавно оторвались от площадки. Вертолёт слегка качнулся из стороны в сторону, попав под порыв ветра. Обороты несущего винта 92%. Медленно начинаю вращение на месте, чтобы показать некоторые возможности нашего нового вертолёта.

— Голова не закружилась? — спросил я, вернув вертолёт в начальное положение.

— Нет. Я уже жду, когда перейдём в разгон.

— Терпение.

— 101-й, внимание! Паашли! — скомандовал Занин.

Ручку управления отклонил вперёд. Рычаг шаг-газ аккуратно поднимаю вверх, чтобы не просесть по высоте. Вертолёт начинает разгоняться. Слева наблюдаю ведущего, который увеличивает скорость, но уж очень плавно. Бережёт здоровье президента!

Скорость постепенно растёт. Отметку в 60 километров в час прошли.

— Затрясло, — произнёс Асад по внутренней связи, когда пошёл переходный режим.

— Это нормально. Сейчас ещё разгонимся, — ответил я, продолжая набирать скорость вместе с Заниным.

— Высота 200, приборная 180, — дал мне Василий команду.

— Понял, установил.

Перешли в горизонтальный полёт. Занин выполнил отворот влево и начал следовать по периметру авиабазы.

Просто так сидеть я не стал, а начал рассказывать Басилю, что за вертолёт Ми-28. Сына президента очень заинтересовал момент с максимальным количеством ПТУРов, которое может нести вертолёт, насколько хорошо может маневрировать и характеристики брони.

Понравилось Басилю и индикация на дисплеях, вывод изображения для прицеливания управляемыми ракетами, да и вообще сам полёт в вертолёте.

— Всё хорошо, аль-каид. А насколько можно у самой земли летать? — спросил сын президента.

— Есть фраза. Звучит: ниже летаешь — дольше летаешь. Высота исчисляется несколькими метрами. Но это только во время выполнения боевых задач, когда нужно летать вне зоны поражения ПЗРК.

— А если я вас попрошу?

— Сейчас попробуем.

Молодой и горячий сирийский парень! Конечно, он бы хотел попробовать пройтись над головами у своих коллег, поднимая вверх осевшую пыль.

— 104-й, 101-му, — запросил я Занина.

Мы начали выполнять вираж над аэродромом. Крен был не больше 15°. Понятно, что никакого маневрирования и пилотажа со стороны Занина не будет. Здоровье президента дороже.

— Ответил.

— После виража, хотим пройти ниже 50 метров над базой. Также по периметру.

— 101-й, 104-му. Разрешил. Один круг над базой, — произнёс в эфир Занин после затянувшейся паузы.

Видимо, консультировался со старшим Асадом. Я предупредил Басиля, что сейчас будем выполнять полёт самостоятельно.

— Понял. Готов к роспуску.

— Роспуск, — скомандовал Василий.

Я отклонил ручку управления вправо и перешёл на пикирование. Скорость начала расти, а земля приближаться.

— Вот… уже другое… дело! — запыхался от радости молодой Асад, когда я вывел вертолёт у самой земли, подняв клубы пыли.

Один поворот, второй, третий. Весь полёт напоминает сламом на лыжах в горах. Мимо проносятся караульные вышки и посты визуального наблюдения.

По курсу была небольшая сопка, которую аккуратно «перепрыгнули». Восторг у Басиля был большой.

— Вот это уже полёт! Захватывает.

— А для лётчика ещё один рабочий день, — ответил я.

— А давайте вы мне и фигуру пилотажа покажете?

Продолжает толкать на рискованные действия младший Асад. Я запросил разрешение через Занина. «Добро» было получено.

— Выходим на «точку», — ответил я, отворачивая в район центра полосы.

Отсюда всем присутствующим будет виден наш небольшой пилотаж.

— Подтяните ремни. Сейчас будет немного болтать по кабине.

— Хорошо, — ответил мне Басиль.

Осмотрел пространство, чтоб никому не помешать заходить на посадку. Начал разгон скорости с максимальным темпом.

Теперь можно и начать! Зря что ли давали нам разрешение.

Сразу с входом в аэродромную зону начал форсированный разворот. Скорость по указателю в начале манёвра 280 км/ч.

Слегка задрал нос и начал разворот. Под собой наблюдаю, как проносятся самолёты на стоянке техники и крыши строений.

Скорость падает, но выводить ещё рано. Быстро разворачиваюсь и вывожу в горизонтальный полёт. Скорость на выводе 120 км/ч, значит, всё нормально.

— Разгон, — комментирую