сказать что-то конкретное, скажи. Хватит ходить вокруг да около.

Асмодей подошёл ближе, его глаза блестели от едва сдерживаемого веселья.

– Хорошо, хорошо, – усмехнулся он. – Если она тебе так интересна, почему бы мне не сделать тебе небольшую… уступку?

– Какую ещё уступку? – голос Маммона стал низким и напряжённым.

– Дать тебе немного больше свободы. Скажем, возможность проводить с ней время. Гулять, разговаривать… наслаждаться её компанией. Разве это не то, чего ты хочешь?

Маммон сжал кулаки, его взгляд стал ещё холоднее.

– С чего вдруг такая щедрость?

– Щедрость? – Асмодей сделал вид, что обиделся. – Я просто хочу понять, что ты ищешь в этом человеке. И если тебе так нравится, почему бы мне не позволить тебе немного развлечься?

Он замолчал на мгновение, склонив голову набок, как хищник, изучающий добычу.

– Но помни, сестра: любая ошибка будет на твоей совести. И если ты запутаешься, последствия будут исключительно твоей проблемой.

Маммон ничего не ответил, но внутри у него всё кипело. Асмодей ещё несколько секунд стоял неподвижно, наслаждаясь его молчанием, а затем сел в кресло напротив, словно собираясь задержаться подольше.

– Ну, что скажешь?

Асмодей не спешил уходить, его взгляд продолжал сверлить Маммона, как будто он наслаждался напряжением, повисшим в воздухе. Он расслабленно откинулся в кресле, вытянув ноги и сцепив пальцы перед собой.

– Знаешь, сестра, мне действительно интересно, что из этого выйдет, – наконец произнёс он, облокотившись на подлокотник. Его голос звучал спокойно, но в нём слышалась скрытая насмешка.

Маммон прищурился, напряжённо наблюдая за ним.

– С чего вдруг такой интерес? – холодно спросил он. – Какая выгода демону похоти от этой игры?

Асмодей ухмыльнулся, его глаза блеснули хитрым огоньком.

– Ах, выгода… – протянул он, словно наслаждаясь этим словом. – Ты ведь так любишь считать, сестра. Для тебя всё сводится к сделкам и договорённостям.

Маммон ничего не ответил, продолжая наблюдать за ним.

– А ты забыла, что похоть – это тоже часть жадности? – продолжил Асмодей, его голос стал мягким, но от этого ещё более опасным. – Ты не можешь обладать чем-то, не желая этого. Жадность и похоть неразделимы, как две стороны одной медали. Как в принципе и все что есть в этом мире.

Маммон нахмурился, но не прервал его.

– Ты хочешь эту девчонку, как хочешь всё остальное, что кажется тебе ценным, – добавил Асмодей с усмешкой. – Разница лишь в том, что здесь твоё желание более… личное. И это любопытно.

– Она не имеет значения, – резко ответил Маммон, но его голос звучал натянуто.

Асмодей засмеялся, наклоняясь чуть вперёд.

– О, сестра, мы оба знаем, что это не так. Ты видишь в ней нечто, что хочешь присвоить. Может, это душа? Может, что-то более эфемерное?

Маммон нахмурился ещё сильнее, но продолжал молчать, не желая поддаваться на провокацию.

– Вот почему я хочу посмотреть, что из этого выйдет, – продолжил Асмодей, и в его голосе послышался ледяной интерес. – Как далеко ты зайдёшь, чтобы удовлетворить своё желание. И будешь ли ты страдать от этого.

– Ты пытаешься разжечь то, что мне не нужно, – отрезал Маммон, скрестив руки на груди. – Я знаю свои границы.

– Границы? – Асмодей насмешливо хмыкнул. – Ты говоришь о них, но разве у нас, демонов, есть что-то, что может нас удержать?

Он сделал паузу, наслаждаясь мгновением.

– Я просто предлагаю тебе немного… развлечься. Погуляй с ней. Узнай, что скрывается за этим интересом. И помни: похоть – это та же жадность, только в другой упаковке.

Маммон выдержал его взгляд, но в душе его кипели гнев и подозрения.

– А ты что получишь? Просто зрелище? – спросил он.

Асмодей широко улыбнулся, его глаза засверкали от скрытого торжества.

– Возможно. Или, возможно, я просто хочу напомнить тебе, что жадность бывает разной.

Он встал, медленно расправляя плащ.

– Что ж, сестра. Делай, как знаешь.

С этими словами он повернулся к двери, оставляя Маммона в задумчивости.

Когда дверь за Асмодеем окончательно закрылась, воздух в кабинете стал настолько плотным, что казалось, его можно было резать ножом. Маммон встал, его шаги начали становиться всё более неуверенными и беспокойными. Он прошёл по комнате, не в силах остановиться. Раздражение, с которым он пытался бороться, наконец прорвалось наружу. Вдруг он схватил со стола несколько документов и, не раздумывая, бросил их на пол.

– Чёрт! – выкрикнул он, его голос был наполнен яростью и отчаянием. – Что я делаю? Почему я снова… снова попадаю в этот круг?

Он начал расхаживать по комнате, сбивая со стола всё, что попадалось под руку. Бумаги, книги, чернильницы – всё летело в разные стороны, как будто он хотел разрушить всё вокруг, чтобы, наконец, избавиться от этого навязчивого чувства.

– Это не просто так! – закричал он, не в силах скрыть своей боли. – Это не то, что я чувствую! Ты не понимаешь, Асмодей! Ты даже не представляешь, что я вижу в ней!

Он остановился у окна, его взгляд был пустым и далеким, как будто он не видел перед собой ни стен, ни горизонта, а лишь мрак, который поглощал его изнутри.

– В ней я вижу то, что я потерял… – продолжил он, его голос стал почти шепотом. – В ней я вижу свою человечность, свою утраченную душу. Я вижу себя… того, кем я был когда-то. До всего этого, до всех этих лет, до того, как я стал тем, чем я являюсь сейчас.

Его рука сжала оконную раму так сильно, что пальцы побелели, а на лбу проступил пот. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но в груди был только огонь – огонь отчаяния.

– Я не хочу быть этим! – он снова заорал, бросая голову назад. – Я не хочу быть этим монстром, этой пустой оболочкой, поглощённой лишь жадностью и похотью! Я хочу вернуть то, что было! Я хочу найти ту частичку себя, что исчезла тысячи лет назад, когда я ещё мог любить, когда я ещё был живым!

Он снова начал метаться по комнате, разбрасывая всё на своём пути. Его дыхание становилось всё более тяжёлым и прерывистым.

– Почему она? Почему я чувствую что-то, что давно забыто? Почему она напоминает мне того человека, которым я был, прежде чем стать этим… этим существом?

Он вскрикнул, его тело сотрясало от ярости и отчаяния.

– Это не может быть! Это не может быть правдой! Я не могу вернуться в тот мир! Я не могу снова стать собой! Но… почему, почему её присутствие вызывает во мне всё это?

Он с яростью схватил со стола зеркало, но, глядя в его отражение, его лицо исказилось от гнева. На мгновение он почувствовал, как