Вот оно, то самое круглосуточное бесплатное питание, о котором твердили имперские пропагандисты. Впервые в жизни мне предстояло познакомиться с блюдами человеческой кухни – и, хотя к горлу моему подкатила тошнота, желудок настоятельно заурчал, требуя насыщения. Сопротивляться ему не было смысла.

Приблизившись к стопкам сложенной на краю стола посуды, я взял миску и ложку, потемневшие от времени и отполированные сотнями пальцев, и приблизился к человеку в залатанном фартуке, стоявшему на раздаче. В руках у него был гнутый половник, в глазах – все те же ненависть и презрение. Рядом с ним возвышалась огромная кастрюля, покрытая многочисленными вмятинами и наполненная мутно-зеленым варевом совершенно неаппетитного вида. Я молча поклонился и поставил миску перед ним на стол, надеясь, что больше от меня ничего не требуется. Повар никак не ответил на поклон, однако половник все же нырнул в кастрюлю и плеснул в мою миску немного тошнотворной жижи, в которой вяло дрейфовали слипшиеся комки неведомой субстанции.

– Двадцать крон, – пробасил человек, едва я схватился за миску.

На двадцатку можно было неплохо закусить в не самом последнем имперском ресторанчике.

– Гм, я думал это бесплатный обед.

– Двадцать крон.

Вздохнув, я сунул руку в карман и выудил пригоршню мятых купюр. Отсчитал четыре пятерки и презрительно бросил на стол. Лапища повара сгребла их в мгновение ока. Признаться, мне очень не понравилась та алчность, с которой он пялился на мой финансовый запас. Взяв миску, я выбрал свободное место подальше от всех и с подозрением опустил ложку в суп. Тягучая смердящая похлебка напоминала рвоту какого-то болотного чудовища. Преодолевая отвращение, я втянул содержимое ложки в себя и сморщился – вкус блюда вполне соответствовал его внешнему виду. Но делать было нечего, жгучий голод заставлял меня снова и снова отправлять ложку в рот, пока я не осушил миску до дна. Не скажу, что после этого голод оказался полностью утолен, но почувствовал я себя несколько бодрее.

Повар и прочие едоки косились на меня как на прокаженного. Задерживаться тут дольше не имело смысла. Поднявшись из-за стола, я бегло осмотрелся и над черепичной крышей одного из домов увидел верхушку башни из красного кирпича. Очевидно, к ней-то и лежал мой путь. До башни было рукой подать, что меня здорово приободрило, но сначала одна, а потом и другая улица, которые, по моим представлениям, уводили как раз-таки в нужную сторону, внезапно закончились замусоренными тупиками. Планировка гетто напоминала те лабиринтообразные, полные обманчивых теней и иллюзий трущобы, какие каждый из нас иногда видит во сне. Зыбкий мир, в котором все не так, как кажется. Башня была близко, но добраться до нее не получалось.

Спрашивать дорогу у недружелюбных местных жителей я не хотел – очевидно было, что обитатели этих мест считали врагами не только вампиров, но и друг друга. Возможно, в этом и крылась причина рабского положения людей. Еще на начальных этапах военной подготовки офицеры объясняли нам, что человеческие особи чрезвычайно подвержены порочной склонности к индивидуализму, тогда как у Ночного народа субординация и подчинение лидерам прививались от рождения. Священная вера в Империю любовно пестовалась учителями и наставниками на всех этапах социального становления личности – так же как и ненависть к человеку, немощному и развращенному существу, угнетавшему Ночной народ на протяжении тысячелетий. Лишь два с половиной века назад численность вампиров достигла величины, достаточной, чтобы противостоять врагам. Вот так на фундаменте Великой революции и вознеслась необоримая Кайдарская империя, а уж с тех пор победа следовала за победой, и организм Империи неуклонно разрастался, поглощая страны и континенты… Окончательное падение человечества было уже не за горами.

Размышляя о непредсказуемых перипетиях истории, я свернул в очередной сумрачный проулок и уперся в трехметровый забор. Снова тупик! Чертыхнувшись в сердцах, я развернулся и понял, что забор был отнюдь не главной моей проблемой. Позади, надежно перекрывая выход из подворотни, стояли пятеро – крепкие ребята в холщовых рубахах и криво повязанных платках, скрывающих нижнюю половину лица. В жилистых, покрытых въевшейся грязью руках поблескивали самодельные заточки, бутылочные розочки и дубинки, обмотанные колючей проволокой, которой в гетто имелось в избытке. Очевидно, эти люди давно уже следовали за мной по пятам, дожидаясь подходящего момента для более тесного знакомства, и вот этот момент настал. Более красноречивой сцены и вообразить было невозможно. Я ощутил, как малодушный страх поднимает дыбом волоски у меня на затылке. Наверняка эта банда действовала по наводке повара – ну и дураком же я был, размахивая пачкой купюр у него перед носом!

– Гони деньги, чудила, – прохрипел один из грабителей.

– Какие деньги? – я изобразил недоумение, а сам в это время потянулся за арбалетом. Интересно, зачем? Ведь проще было расстаться с деньгами, чем с жизнью – а эта свора явно не постеснялась бы забрать и то, и другое.

К несчастью, мой безнадежный маневр не удался – кто бы сомневался! Один из громил ловко подскочил ко мне и двинул в челюсть. В глазах вспыхнули фейерверки, спина уперлась в забор, по которому я и съехал на землю. Но, к собственному изумлению, вовсе не отключился, хотя нападающий, очевидно, именно на это и рассчитывал. Кто-то расхохотался – смех, приглушенный тканью маски, звучал как кудахтанье.

– Здорово ты его, Зак.

«Зак, – мысленно отметил я, ощущая, что боль гаснет столь же стремительно, как и вспыхнула. – Негодяя зовут Зак. Примем к сведению».

Тем временем задира склонился надо мной, чтобы обшарить карманы, и я, незаметно наблюдая за ним сквозь полуприкрытые веки, решил, что пора делать ответный ход. Едва Зак нагнулся, мой кулак свистнул в воздухе и с хрустом вмялся ему в висок. Хрюкнув, негодяй повалился набок и распластался в грязи, как тряпичная кукла. Последовала немая сцена – очевидно, произведенный эффект впечатлил не только меня самого, но и бандитов. Затем все четверо ринулись в атаку, причем чрезвычайно неорганизованно. Вскочив, я кувыркнулся вперед и сбил первого с ног подсечкой. Второй поймал мой хук снизу, оторвался от земли и пролетел метра полтора. Тут мне в бок врезалась «розочка», но добротная кожаная куртка оказалась не по зубам какой-то стекляшке. Не глядя я ткнул в лицо ее обладателю локтем, и раздавшийся всхлип услужливо сообщил мне, что очередной противник выбывает из игры. Между делом, крутнувшись, я поддал ногой в голову верзиле, ранее сбитому подсечкой, с удовлетворением услышав раздавшийся в ответ влажный хряск. Остался последний бандит – одутловатый недотепа с припухшими глазами. Схватив его за грудки, я перебросил бедолагу через себя и отправил в полет