Прошлый раз я действительно проспал бейсбольный матч товарища… Ничего, в этот раз слово обязательно сдержу — разве что только служба помешает.

Вот и аэродром; обоняние уже привычно щекотнуло амбре топлива. На территории непривычно тихо и безлюдно… Не иначе как весь дежурный персонал на взлетной полосе?

Или наоборот, всех, кого возможно, убрали, чтобы без лишних глаз⁈

Под ложечкой противно засосало… Меня точно не должно быть здесь. Можно попасть в неприятную ситуацию, да еще и Стива подставить! Ни второе, ни, уж тем более, первое не входит в мои планы.

Я свернул с центрального прохода в закоулок между зданиями, чтобы выйти к приземлившемуся борту с фланга. Между ангаром и вышкой есть свободное пространство, способное сейчас послужить отличной наблюдательной точкой; оттуда я смогу проследить за новоприбывшими, оставаясь незамеченным.

Между тем, по центральной дороге уже промчались два открытых виллиса. Хорошая машина. Настоящий боевой товарищ, воевавший от первого до последнего дня. Также ведь в сторону взлетки катят… Что, в принципе, вполне логично.

Я сделал еще шаг — и едва ли не лоб в лоб столкнулся с вывернувшим из-за угла здания офицером.

— Почему ты здесь не в свою смену⁈

Резкий голос последнего резанул по моим нервам, словно хлесткий звук выстрела. И я с огромным трудом подавил приобретенный в далеком прошлом рефлекс — правая рука едва ли не выстрелила тяжелым правым кроссом в челюсть лейтенанта! Худощавому выпускнику Вест-Поинта вполне бы хватило; благо, что ни на островном фронте, ни в Европе тот не воевал. По возрасту не вышел — а если бы даже и вышел, влиятельный папа из конгресса нашел бы сыночку теплое место при штабе… Риск минимальный — но, участник боевых действий, обязательные награды, имидж ветерана! Даже удивительно, что парнишка еще не в Корее, где войска ООН сейчас успешно гонят на север остатки разбитой армии КНДР… Зато гонора в засранце как на троих ветеранов-ирландцев!

Как бы то ни было, я быстро взял себя в руки, удержавшись от опрометчивых действий.

— Так я здесь с самого утра, сэр! — моя улыбка из набора самых располагающих. — Пришел как обычно, но смена не моя. Но раз пришел, то можно и поработать.

Лейтенант скривился:

— За это тебе не заплатят. Мы не коммунисты.

— За невнимательность я, как видите, сам плачу своим временем.

Я уже был готов раскланяться с прилипчивым офицером — но молокосос решил, что сегодня мне будет очень интересно слушать его противный голос! Не хуже иного политработника, лейтенант принялся пространно рассуждать об опасности коммунизма — а заодно и том, как важно помнить про свои смены… А я едва не взвыл от злости и бессильного разочарования: со взлетки уже вырулили «виллисы» с пассажирами, направившись в сторону штаба. Зуб даю — повезли разведчиков, прибывших на «Дугласе»…

— Ты вообще меня слушаешь? — толкнул меня в плечо лейтенант. — Не занимайся ерундой, Сандерс. Не ровен час, станешь таким же, как Джордж!

Я с диким усилием подавил накатившее раздражение:

— Не стану, сэр. Алкоголь не мое слабое место, сэр.

— Не забудь, что завтра твоя смена. И поезжай уже домой. Здесь гости, которых тебе видеть не надо. — развернул меня лейтенант.

Вот не зря говорят «болтун — находка для шпиона». Но, увы, ничего нового мне не сказали…

— Есть, сэр. Закрою шкафы в подвале подсобки, и тотчас покину аэродром, сэр. — повторил я и быстрым шагом направился в сторону, проклиная так некстати встреченного мной офицера! Делать на аэродроме мне уже нечего, но легенду нужно отработать до конца…

Но только я скрылся с глаз лейтенанта, как едва-едва сумел разминуться с двумя офицерами аэродромного обеспечения, вышедшими навстречу. Не хватало мне повторного расспроса! Впрочем, загруженные службой по самое не могу трудяги даже не посмотрели в сторону гражданского работника, занятые своим разговором — отголосок которого я расслышал уже буквально краем уха:

…- Нужно подготовить пятый склад под прием груза.

— Что за груз?

— Да откуда я знаю, Джек? В штабе только и обмолвились про какого-то профессора, но без всякой конкретики. Не нашего ума это дело…

Вот так вот, неисповедимы пути Господни! Случайно брошенные слова в нужный момент времени — и у меня уже есть пища для размышлений…

Как я и обещал Сьюзи, вечером я посетил знакомый бар; и стоило мне лишь переступить его порог, как благодатная вечерняя свежеть, несущая в себе запахи моря, сменилась тяжелым облаком душного воздуха, пропитанного алкогольными парами! Солнце уже скрылось за линией горизонта, и теперь лишь желтые электрические огоньки мерцают за цветными стеклами, бросая переливчатые тени на бильярдный стол. Я бы сказал, что освящение чересчур «мягкое» и даже блеклое — но заявдлые игроки как ни в чем ни бывало щелкают киями по разноцветным шарам. Профи… Смех и разговоры смешиваются с приглушенной мелодией джаза, словно струящегося со сцены; надо признать что веселая, разудалая музыка действительно создает атмосферу праздника.

Заметив мою скромную персону, Сьюзи тотчас подскочила ко мне, прижавшись мягкими, горячими губами к моей щеке. Какое все-таки приятное ощущение…

— Я уже и не думала, что ты придешь.

— Ну, я же пообещал.

Невольно я приобнял девушку, заглянув в беспечные, лучистые глаза, кажущиеся колдовски темными в полумраке бара… Подарив мне улыбку, спутница тотчас потянула меня за собой, танцевать. Сколько же в ней беспечной, счастливой энергии…

Душный воздух бара донес до меня запас щедро льющегося по бокалам, не шибко дорогого рома и джина — и я на мгновение сорвался в штопор тоски о краях, где зима укрывает мир белым покровом… Но это был краткий миг накатившей вдруг тоски — танцующая рядом спутница не успела ничего заметить. И я принялся двигаться, вторя ей, инстинктивно отзываясь на звучащую со сцену мелодию…

Все вокруг кружится — люди здесь умеют отдыхать. Как в калейдоскопе сменяются смеющиеся, расслабленные алкоголем, увлеченные жизнью лица. Но как бы я сам ни старался погрузиться в окружающую нас атмосферу веселья, мысли мои вновь возвращаются к агентам ЦРУ, внезапно прибывшим на аэродром, к грузу, что изначально примут на пятый склад (самая весомая зацепка!), к профессору…

Постепенно танец унес меня в собственный ритм; в какой-то момент я почувствовал, как музыка наполняет мои вены. И в тоже время она как будто ведет меня к клавишам старого пиано, стоявшего в углу… Старый трубач завел тихую, печальную и знакомую мне мелодию; в конце концов, я не смог