– Почему она не отвечает? Эл! Прием!

– Черт побери, Дэвид! – Климов почувствовал, как его накрывает волна злости. – Какая максимальная скорость у этой хрени? Отвечай!

– Пятьдесят метров в секунду.

– Тогда стартуем за три секунды до входа в зону минимальной дистанции. Сразу берем влево и работаем на опережение. Ты понял меня?

– Да. Я все понял, – проговорил Лайнт. – Элеонора не отвечает. Почему? Что там могло случиться?

– Вернемся обратно – узнаем. – Артём повернул голову вправо. Бывший еще минуту назад небольшой серой точкой шаттл приближался, увеличиваясь в размерах.

– Хорошо. – Лайнт почувствовал, как у него пересохло во рту. Меньше минуты – и он встретится лицом к лицу со своим ночным кошмаром. И нет никакой возможности предотвратить эту встречу, заставляющую его трястись от страха. Хотя… Возможность есть, но он не станет поступать подобным образом. Пусть он трус, но сейчас он сделает этот рывок вперед. Переступит через себя. Он американец и будет вести себя достойно памяти всех великих американских героев прошлых времен и настоящих дней. Дэвид судорожно сглотнул. – Я готов, Арти. – А затем добавил уже про себя: – Все хорошо, Эл. Держись там. Я быстро.

– На счет три, капитан.

– Давай отсчет, дружище!

– Один. Два. Три!

В этой стороне зараженной сучки не оказалось. Альба облетела все модули биоферм, но все оказалось впустую: Стейз тут не было. Послав вслед удравшей американке очередное ругательство на родном языке, Родригез вернулась к модулю Unity и в нерешительности остановилась. Прямо перед ней был вход во вторую половину модулей с аппаратурой синтеза продовольствия. Налево был овал входа в лабораторный модуль Destiny.

– Где же ты, дрянь? – издевательски пропела испанка. – Куда ты подевалась? – Она прислушалась. Но, помимо обычного тихого шума работающих элементов станции, вокруг не было слышно ничего. Только где-то впереди раздался тихий металлический скрип.

– Вот ты и попалась! – Родригез направилась в сторону шума. – Думала, вечно будешь прятаться от меня? А вон как все получилось. Не выдержали нервы, да? Я тебя сейчас голыми руками задушу, ты, белая высокомерная сучка! – Альба влетела в первую биоферму и огляделась. Помимо привычных рядов салата и аппаратуры синтеза, на стенах были закреплены детали какого-то разобранного аппарата. Но американки тут не было, и Родригез направилась к входу в следующий модуль. – Белая стерва! Я тебя давно ненавижу! С тех пор, как ты обскакала меня, выйдя замуж за капитана. Я всех вас ненавижу! Вы лишили меня счастья. Простого женского счастья! Отвернулись, даже не пытаясь поддержать в трудную минуту! Потому что я не такая, как вы, ублюдочные шовинисты!

Руки торопливо отстегнули вторые крепления страховок и активировали кнопки зажигания. Внешняя склад-платформа моментально осталась далеко за спиной. Слились с чернотой окружающей пустоты модули насосов и заряда батарей, мобильный транспортер, развертываемый гермообъем. Пакеты из сорока двух ракетных двигателей пронесли крошечную фигурку, закованную в скорлупу скафандра, сквозь толщу вакуума. Перед обзорным стеклом шлема вырос тридцатисемиметровый бок челнока. Беззвучно въелся в его тусклую поверхность магнитный якорь страховочного троса. Еще секунда – и так же беззвучно вступили в контакт с кораблем магнитные перчатки, закрепили успех предыдущей смелой и опасной операции. И вновь беззвучно щелкнули карабины страховочных фалов на скобах «дороги безопасности». Только после этого Дэвид нашел в себе силы оглядеться по сторонам.

В первое мгновение его охватил неописуемый страх. Он летел на мертвом, безжизненном куске металла среди ничего. С одной стороны, далеко внизу, раскинулся гигантский овал планеты. Голубой океан, подернутый белесыми штрихами разорванных облаков, был невероятно ярким среди окружающей его черноты. В противоположной стороне на фоне немигающих точек далеких звезд на Лайнта смотрело лицо Климова, размытое отражением самого Дэвида на поверхности стекла шлема русского. За плечами последнего медленно удалялась МКС, казавшаяся с такого расстояния почти что игрушечной, хрупкой и ненадежной.

От созерцания окружающей обстановки Дэвида отвлек русский. Артём освободившейся от страховки рукой сделал характерный жест, обозначающий время, и указал рукой в сторону кабины пилота. Лайнт кивнул.

Он прав. У них не так много времени, чтобы впустую тратить даже несколько минут. Теперь нужно попеременно переставлять карабины страховочных фалов по «дороге безопасности» к самому носу шаттла. Любая из двух страховок должна быть надежно закреплена, иначе одно неверное движение в тягучей, медленной, как вода на глубине, невесомости – и ты уже рядом с челноком. Совсем рядом, рукой дотянуться и достать. Вот только сумеешь ли дотянуться? Враждебная среда не прощает ошибок. И пусть сейчас у тебя оснащение на порядок лучше, чем у того русского, который впервые вышел в космос, но правила опасной игры никто не отменял. Они не стали легче, просто у тебя появилось чуть больше шансов.

Сколько прошло времени, пока они добрались до носа, Лайнт не знал. Короткую передышку он себе позволил только тогда, когда смог надежно зафиксироваться магнитом троса и одним из страховочных фалов. Русский был примагничен справа, и это означало, что резать стекло лазером придется Дэвиду. Меняться в таких условиях было слишком долго и опасно. Лайнт повторил жест, обозначающий время. В ответ русский сделал пальцы в виде знака «victory», а затем показал невербальную интерпретацию американского «okey».

Прошло уже двадцать минут. Значит, остается чуть больше часа. Семьдесят минут на работу здесь и экскурсию внутрь.

Перед взором Лайнта вновь проплыл в запыленном окне иллюминатора колышущийся огонек свечи. Всего лишь тонкая, по меркам бескрайнего космического океана, пластинка стекла отделяет его сейчас от палубы челнока, где в тусклом свете красного аварийного фонаря смотрит на него черными немигающими глазами чудовище…

«Дэвид, дорогой мой, где ты был? Мы так давно ждем тебя. Скажи, что они хорошие. У нас теперь много хороших детей. А я их – Воспитатель…»

Лайнт упрямо мотнул головой. Господи Иисусе! Как же колотится сердце! К черту все! Глубокий выдох и вдох. А теперь не тратим кислород и время. Ты мужик, Дэвид Джей Лайнт. Пора посмотреть своему страху в глаза.

Он нащупал рукой укрепленный на левом бедре лазерный резак.

Родригез влетела в следующий модуль. Раздался громкий хруст, и острая боль выстрелила ей в шею. Альба открыла рот, чтобы закричать, но звука не последовало. Руки инстинктивно метнулись к горлу, хватаясь разрезаемыми пальцами и ладонями за острые холодные края. Над ухом раздалось злое пыхтение Стейз, навалившейся всем телом на сложенный в виде треугольника железный лист короба «Потока», разобранного до этого русским. Кривясь от боли в рассеченных об острые углы пальцах, Элеонора сдвинула Родригез к стене, продолжая вдавливать самодельное оружие в шею как