Наконец силы оставили ее. Боль волной ударила в пораженные нервные окончания глубоких порезов, когда Стейз медленно разжала пальцы, выпуская окрашенную кровью согнутую пластинку. Из груди вырвалось сдержанное рыдание, слезы брызнули из глаз, стараясь помочь выдержать первый, самый сильный приступ боли.

Элеонора подняла голову и посмотрела на застывшую в неестественной позе Родригез. Согнутые в локтях руки продолжали сжимать разрезанными пальцами самодельное оружие, вошедшее в шею почти на половину своей длины. Посеревшее лицо с выпученными глазами окружало распространяющееся облачко шариков крови. Многие из них уже потемнели: кровь начинала сворачиваться слишком быстро.

В следующую секунду новая волна боли захлестнула подорванный пережитым разум, выключая сознание Стейз.

Вдавить внутрь вырезанный кусок стекла оказалось трудной задачей: мешала существенная разница давления. Воздушная масса, словно заглушка, подпирала стекло изнутри. Хорошо, что лазерный резак оставлял после себя относительно широкий след и по окончании выпиливания окошка, сквозь которое можно было без затруднения пролезть внутрь, проблема устранилась сама собой. Пришлось, правда, потратить лишние десять минут.

Лайнт бросил тревожный взгляд на Климова. Тот вновь на пальцах обозначил интервал в двадцать минут. Значит, осталось пятьдесят.

Дэвид включил нашлемный фонарь, отстегнул второй карабин страховки и ногами вперед влетел внутрь челнока.

Буквально тут же его ноги уперлись во что-то. Дэвид принял вертикальное положение и в ужасе отшатнулся назад, столкнувшись с влетевшим следом Климовым. Удар вышел довольно сильный, Лайнта швырнуло вперед, и он уперся в одного из двух мертвецов, сидящих за пультом в кабине управления.

Дэвид, оттолкнувшись, дернулся назад, как можно дальше от обезображенного, раздутого трупа, успевшего распухнуть за то время, пока температура внутри челнока не приблизилась к абсолютному нулю за бортом. Отпрянул и вновь натолкнулся на русского. Климов схватил его за плечи. Затем протиснулся в узком помещении сбоку и, включив нашлемный фонарь, окинул взглядом обстановку, а потом посмотрел на бледное, перекошенное от страха лицо Лайнта.

Дэвид чувствовал, как его бьет мелкая дрожь и начинает подташнивать. В глазах плыли круги. В области желудка зародился быстро разрастающийся болезненный спазм, и Лайнта прошиб липкий, холодный пот.

Внезапно в лицо ударил сильный поток кислорода. Через несколько секунд сознание прояснилось и стало чуть легче. По-видимому, русский повернул наружный вентиль запасного кислородного баллона. Дэвид посмотрел на него: Климов делал успокаивающие жесты руками: мол, дыши глубже и не паникуй. Самого русского нахождение рядом с мертвецами, по всей видимости, нисколько не смущало. Он вообще на все происходящее смотрел более чем равнодушно, так, как будто уже сталкивался с подобными вещами. Причем, неоднократно. С одной стороны, мало ли что он повидал в своей тоталитарной стране, где, как говорят новости, до сих пор правит КГБ. Людей, прошедших через кровавый режим диктатуры, наверное, трупами уже не испугаешь. Но, с другой стороны… Вдруг русскому правительству стало известно о секретной разработке Пентагона и они тоже создали специальный отряд космонавтов? И это, как ни крути, более логичное объяснение всему, что видел Лайнт.

Подло, однако. Дэвид был с Арти честен и рассказал все, что ему стало известно. А этот продолжает скрывать. Надо предупредить Эл и сказать ей, чтобы была с ним осторожнее. И надо понаблюдать, а лучше прямо спросить. Он же сам говорил, что теперь воевать уже не имеет смысла. Зачем ему скрывать? Кстати, Эл… Почему она не вышла на связь?!

В голове окончательно прояснилось. Лайнт отдышался, перекрыл подачу кислорода и снова посмотрел на трупы астронавтов. Увы, чувства отвращения, брезгливости и какого-то первобытного страха никуда не делись: он все еще боялся прикоснуться к ним.

Неожиданно его тронули за плечо, и Дэвид вскрикнул. Сбоку вновь возникла фигура русского. Этот гад еще и смеется!

Климов протянул руку к покрытой пылью поверхности сенсорного экрана на пульте управления и в свете нашлемного фонаря написал: «dead don't bite». После чего, указав на время и отметив на пальцах цифру десять, стал изображать руками вытянутый предмет.

Да, он прав. Мертвые не кусаются. Время уходит, и надо искать батарею. Это их первоочередная и жизненно важная цель. Лайнт закивал и, указав рукой в сторону следующего отсека, начал протискиваться между двумя мертвецами.

«Левое кресло, – пронеслось у него в голове. – Значит, тот, кого я пихнул, это командир экипажа. Прости меня, Роберт Симпсон. Ты не заслужил такого обращения. Простите меня вы все…»

Он влетел в салон, и к горлу опять подступил комок тошноты. Голова начала кружиться, и Лайнт понял, что еще несколько секунд – и он запачкает желчью и кислой слизью пустого желудка внутреннюю поверхность стекла. Рука метнулась к вентилю подачи кислорода, и в лицо ударила спасительная струя газа. Рядом уже оказался русский. Но на этот раз он не стал помогать Дэвиду, а, отодвинув его в сторону, вплыл в салон и оглядел помещение. Лайнт отчетливо видел, как яркая полоса света выхватывает из мрака обезображенные тела пассажиров. Серые, желтые, белые лица с открытыми, застывшими в неестественной гримасе ртами, с широко распахнутыми глазами, вытаращенными, помутневшими. Лица, утратившие привычные человеческие черты, смазанные до неузнаваемости рукой жестокой, мучительной смерти.

В глазах прояснилось, но подачу кислорода Лайнт отключать не стал. Завис на одном месте и, часто дыша, посмотрел на Климова. Тот, после непродолжительных поисков, остановился возле одной из систем внутреннего отопления и указал на нее рукой. Экс-капитан кивнул и подлетел к русскому. Нужно было работать…

Месяц спустя.

Он снова стоит в том челноке. И вновь вокруг него непроглядная тьма, не дающая никакого ощущения пространства. Опять есть гравитация. Он медленно, неуверенно делает несколько шагов и замирает в ожидании режущего нервы скрипа шарнирной подвески. Но все тихо. На этот раз шаттл молчит, словно то посещение стало для него успокоением, принесло мир в его сотканную из микросхем душу.

Еще несколько шагов вперед. Окружающая его тьма начинает понемногу рассеиваться, и становится видно, что Лайнт окружен рядом сломанных кресел, на которых сидят мертвецы.

Надо немедленно уйти, покинуть это место, но он замирает и смотрит по сторонам, разглядывая лишенные жизни тела. Все такие разные и, в то же время, одинаковые. Перетянутые крест-накрест ремни безопасности. Опущенные головы, безвольно висящие руки, достающие пальцами до покрытого пылью пола.

Лайнт стоит в центре и медленно поворачивается, разглядывая сидящих. Рыжая копна волос. Длинные, крашенные в белый цвет пряди. Коротко стриженая женщина. Начавшие седеть локоны. Ярко-красная шевелюра молодой девушки. И опять рыжая копна… Стоп!

Лайнт вздрагивает: на него, не отрываясь, смотрят два белых мутных глаза. Женщина вытягивает вперед шею, делает головой медленные рывки,