Если бы были, поверь, я бы не оказалась на Полигоне, как и все остальные. Так что твоя теория – полный бред.

В этот момент Финн неожиданно усмехается, прерывая нарастающее напряжение. Он бросает на меня лукавый взгляд, как будто видит в происходящем что-то забавное, но остаётся в стороне, не высказывая своего мнения. Юлин, которая до этого момента сидела тихо, как мышь, начинает нервно теребить край своей футболки, явно смущённая развернувшейся сценой. Амара просто наблюдает.

– Ладно вам, – вмешивается Шон, видя, что разговор заходит в тупик. – Все видели, что происходило на испытании. Кто-нибудь заметил, чтобы Ариадну страховали военные? Или майор Харпер проявил к ней особое отношение? – ответом ему служит гробовое молчание. – Мы оказались в одной лодке. Не по своей воле. Таков закон. И если не хотим потонуть, нужно держаться вместе.

Его слова встречают одобрительными возгласами. Даже Дилан, хотя и с кривой ухмылкой, кивает, будто решает временно отступить. Я вздыхаю, чувствуя, как напряжение в груди начинает медленно ослабевать.

– А на самом деле, – добавляет Финн, решив немного разрядить обстановку, – Пока мы тут спорим, завтрашний день готовит нам новые сюрпризы.

– И наверняка не самые приятные, – мрачно добавляет Амара.

– Ариадна, не хочешь рассказать нам что-нибудь особенное? Не про балы и развлечения в своем Улье, а о чем-то важном именно для тебя, – произносит Теона.

Я снова становлюсь центром притяжения любопытных взглядов, и это чертовски нервирует, но выбора нет. Они не отстанут, или, что хуже, решат, мне есть что скрывать.

– Восемь лет назад, – тихо начинаю я, чувствуя, как слова застревают в горле, – мой брат Эрик погиб во время нападения шершней на корабль, движущийся в Новую Атлантиду. Он был лучшим охотником в ударной группе «Буря». – замолкаю на мгновение, стараясь успокоиться. – Мне его не хватает… до сих пор, каждый день, – добавляю шёпотом, стараясь сдержать дрожь в голосе.

На несколько секунд повисает тягостная пауза. Я смаргиваю невольно выступившие слезы и удивлённо вскидываю голову, когда рядом со мной опускается Шон, обнимая меня за плечи. Он сильный, крепкий и обжигающе горячий… в отличие от ледяного, сверлящего взгляда Теоны.

– Мой отец погиб вчера, – неожиданно тихим голосом произносит Шон. – Он работал на третьей буровой, подвергшейся нападению мутантов. Моя мать серьезно больна, и если бы я остался там, то не смог бы ничем ей помочь. Зарплата на заводе едва позволяла прокормить одного человека, не говоря уж о лекарствах, которые стоят в десятки раз больше, чем тот кусок хлеба, которого я не ел уже… кажется, год. Сейчас я здесь, и, благодаря пособиям, моя мать наконец получит шанс на лечение.

Голос Шона тих, но в нём ощущается напряжение, словно каждое слово – это часть его боли, выпущенной наружу. Его история, простая и в то же время безмерно тяжёлая, гудит в моей голове, и я чувствую, как эта ситуация связывает нас невидимыми нитями, объединяет в общем горе и надежде на что-то лучшее.

Глава 10

– Всем инициарам проснуться, принять душ и надеть форму, которая находится в личных ящиках, – раздается прямо над нами механический голос из динамиков. – На сборы – пятнадцать минут.

Я просыпаюсь мгновенно, сердце колотится, а в ушах ещё звучит неожиданно громкий сигнал. В первые секунды я дезориентирована и не могу понять, где нахожусь, но потом реальность возвращается: мы всё ещё здесь, на Полигоне. В бараке мгновенно воцаряется суматоха – все начинают судорожно подниматься с кроватей, наполняя пространство гулкими звуками шагов, стуком металлических шкафов и приглушёнными голосами.

– Пятнадцать минут?! Они издеваются? – бормочет Финн, сидя на кровати и пытаясь стереть с лица остатки сна. Его синие волосы торчат в разные стороны, в раздраженных голубых глазах полыхает недовольство. Думаю, как и я, он привык просыпаться в более комфортных условиях. Новая Атлантида – модернизированный город будущего и там даже обслуживающий персонал живет в просторных чистых квартирах. Быть студентом любого из местных учебных заведений – почти так же престижно, как получать образование в Улье. Если бы я могла отказаться от долга… то выбрала бы ту же профессию, что и Финн.

– Придётся привыкнуть, – мрачно откликается Кассандра, на ходу стаскивая ночную одежду и двигаясь к душевым.

Девушки и парни разъединяются, и я спешу в женскую душевую вместе с остальными девчонками. Душевые – тесные, узкие кабинки, со скрипучими дверями и потоком холодной воды, который обжигает, но бодрит, смывая с нас хотя бы часть вчерашней усталости. Здесь нет места комфорту или уединению, но, честно говоря, этого и не ждёшь.

– Просто пытка, а не утро, – ворчит Теона, стоя под холодным душем. Её лицо на мгновение кривится от ледяных струй, но через секунду она возвращает себе привычное непроницаемое выражение, будто холод ей нипочем.

Я мелко дрожу, чувствуя, как холодные капли врезаются в кожу, смывая остатки сна и напоминая о том, что здесь нет ни малейшего шанса расслабиться.

Через десять минут мы уже надеваем форму, которая находится в наших личных ящиках. Чёрная, практичная, она плотно облегает тело, не стесняя движений. Эта форма – наша вторая кожа, и мы будем носить её везде, пока не покинем Полигон… если покинем его вообще.

Когда мы выходим из душа и возвращаемся к нашим кроватям, парни уже спешно заканчивают сборы. Дилан быстро натягивает ботинки, Шон стоит у выхода, его взгляд сосредоточен и строг, на лице ни намека на смешливую улыбку. Страшно представить, каких моральных сил ему стоило подбадривать нас вчера, отвлекая своими шутками от окружающего ужаса, а на сердце скрывать страшную боль от потери отца. Это требует огромного мужества и душевных сил. О, боги, кажется, я все-таки выбрала себе любимчика – бывшего рабочего мусороперерабатывающего завода с татухой змеи на пол-лица и ревнивой Теоной в придачу.

– Пойдемте быстрее, – поторапливает Шон, как только мы всей гурьбой выходим из бараков. – У нас осталось несколько минут, чтобы добраться до места.

В столовой настоящее столпотворение, на раздаче не протолкнуться. Столы практически все заняты, и нашей небольшой компании достается самый обшарпанный и перекошенный. С трудом верится, что мы смогли оказаться последними в бесконечной очереди, но факты – вещь упрямая.

Я уныло осматриваю зал, где царит шумное оживление, и, поставив на стол поднос с неприметным и подозрительно пахнущим завтраком, сажусь на неудобный металлический стул с деревянным сиденьем, который скрипит при каждом движении. Суровая обстановка и полное отсутствие уюта режут глаз, резким контрастом напоминая об изящной роскоши нашего обеденного зала в президентских апартаментах Улья, где всё – от столов до приборов – подчинено строгой гармонии.

Шон плюхается на стул справа от меня, Амара, едва бросив взгляд на