усталости проходит, когда снова вхожу в ритм, пересилив желание по-девчачьи расплакаться. Клянусь, я больше не позволю себе ошибиться.

– Хорошо, что ты догнала нас, – слабо улыбается Шон, его лицо покрыто потом, но в глазах полыхает азарт. – Так держать, принцесса, – подмигивает он, подняв большие пальцы вверх.

Когда тренировка наконец заканчивается, я едва держусь на ногах. Пот заливает глаза, колени подгибаются. Не знаю, как другие выдерживают бешеный темп подготовки, но я почти на грани, хотя никогда не считала себя физически слабой. Спасибо майору – он открыл мне глаза на мою никчемность.

Глава 11

Мы возвращаемся в бараки, едва переставляя ноги. Небольшой перерыв на обед – такой же мерзкий на вкус, что и завтрак, – как-то незаметно и стремительно подошел к концу. Но на этот раз я хотя бы что-то съела – жидкий рыбный суп был не так уж и плох. Рис с куском резинового мяса пришлось отдать Шону. О боги, он был мне так благодарен, словно я угостила его сочным ростбифом средней прожарки.

Глухой шум наших шагов разносится зловещим эхом по пустым коридорам. Напряженная тишина нарушается тяжелым дыханием и перешептываниями. В воздухе витает запах пота, железа и сырой бетонной пыли, вызывая неприятное ощущение усталости и раздражения. Впереди половина дня, и никто не знает, какие еще изощренные испытания придумает для нас командование.

На Полигоне невозможно предсказать, что будет дальше. Никакого расписания, никаких правил, кроме одного: будь готов ко всему. Невольно закрадывается мысль, что все тренировки и испытания – просто случайный набор мучений, придуманный на ходу, чтобы выбить из нас дух. Разве этот ад можно назвать обучением? По мне, так это форменное издевательство.

Я падаю на свою койку. Ноги гудят, плечи наливаются болью. Финн устраивается рядом, подбрасывая кроссовок в воздух и многозначительно хмыкая:

– Думаю, они специально придумывают, чем бы еще нас удивить, – с кривой ухмылкой говорит он. Его веселость напускная, словно он играет роль беззаботного балагура. – Вчера марш-бросок, сегодня кувыркания в грязи. А завтра? Что им взбредет в голову?

– Чем меньше знаешь, тем больше боишься. Тем проще сломать, если что, – заявляет Кэс, привалившись спиной к бетонной стене, и с мрачным видом оглядывая казарму. – Это место… и то, что нас не разделили по половым признакам – тоже своего рода проверка, – ее голос напряжен, как струна, и я отлично понимаю, куда она клонит.

– Нафига им заботиться о нашем комфорте? – ухмыляется Шон, с хрустом разминая плечи.

В его словах чувствуется скрытая горечь, а я не могу оторвать взгляд от ожившей змеи, обвивающей его правый бицепс и ползущей прямиком к лицу. Гексагоновый орнамент, выбитый на теле отца, выглядит намного эстетичнее пресмыкающихся гадов Ховарда, но как же они завораживают… Это я про змей, разумеется.

– Мы для них – бесправные марионетки или расходный материал. Я пока не вижу никакого стратегического смысла в происходящем, – тем временем продолжает Ховард.

– Никаких правил, никакого смысла, – включается в разговор Дилан. – Эй, принцесса, может, тебе известно что-то большее, чем нам? – чайные глаза парня настойчиво впиваются в меня, снова заставляя нервничать.

– Ничего, – отрицательно качаю головой, проваливаясь в сумасшедший вихрь мыслей. – Что-то здесь не так, – размышляю вслух. – Все эти усиленные тренировки кажутся настолько хаотичными, будто командование заинтересовано в том, чтобы мы не дожили до экзамена.

– Создается ощущение, что мы – часть большого эксперимента, в ходе которого нам придется доказывать свою стойкость каждый день. Каждый час, – рассуждает Теона, присоединяясь к диалогу. Она хаотично приглаживает всклоченные короткие волосы, задумчиво глядя перед собой. – Чем меньше мы знаем, тем легче нами управлять.

Но наши догадки обрываются, как нить в лабиринте, когда неожиданно раздается резкий, резонирующий звук. Из громкоговорителей разносится очередной приказ:

«Всем новобранцам немедленно собраться на плацу.»

Мы спешно покидаем казармы, и всей гурьбой выходим на улицу. Холодный ветер моментально пробирается за воротник защитного костюма. Солнце уже скрывается за крышами неприглядных серых бараков. Длинные розоватые тени ложатся на подмерзшую землю кривыми узорами. Установленные по периметру прожектора светят прямо в глаза, заставляя щуриться с непривычки. Мы выстраиваемся в ровные ряды, каждый украдкой оглядывается вокруг, словно пытаясь найти подсказку или знак, что все это значит. Ожидание томительно затягивается, и тишина кажется гуще, чем обычно. Никто не сообщает, зачем нас собрали, и неизвестность давит на грудь, лишая легкие кислорода.

Наконец нам навстречу выдвигается офицер. Я не узнаю его лицо с выраженными азиатскими чертами, но тяжелый взгляд узких глаз мне совершенно не нравится, как и резкий, бескомпромиссный приказ:

– Все инициары обязаны пройти медосмотр. Следуйте за мной.

Это звучит слишком буднично и просто. Медосмотр? Всего-то? А мы тут такого себе успели насочинять: эксперименты, тайные заговоры…

Замешательство проносится через строй, но ненадолго – каждый понимает: задавать вопросы здесь не принято. Я ловлю ироничный взгляд Дилана, заметившего мое смятение. Уверена, если бы мы стояли ближе друг к другу, он бы не удержался от очередной скабрезной шуточки в мой адрес. Парень подмигивает мне, проводя пятерней по растрепанным на ветру пшеничным волосам.

Молча и безропотно двигаемся за офицером. Путь пролегает мимо спортивных площадок, где совсем недавно мы едва стояли на ногах после изнуряющей тренировки. Вдали я вижу стрельбище с мишенями и бойцовский ринг на небольшом возвышении. Затем минуем огромный ангар из стали и бетона. Что внутри – тайна, покрытая мраком. Причем, в прямом и переносном смысле. Возможно, там хранится военная техника или оружие. А, может быть, это крытая тренировочная площадка.

Медицинский блок представляет из себя спрятанное в тени неприметное монолитное здание. Оно находится за пределами крепких стен, отделяющих периметр жилых бараков и открытых зон для прохождения испытаний. Узкие темные окна закрыты решетками, на входе – массивная железная дверь. Сканеры и датчики слежения, встроенные прямо в стену, мелькают яркими огнями, мониторящими каждое наше движение.

Раздается короткий механический звук, и дверь медленно, со зловещим скрежетом отъезжает в сторону. Офицер заходит первым, мы следуем за ним.

– Нас точно не в морг привели? – нервно шутит идущая рядом Кэс, убирая за ухо выпавшую из хвоста длинную темную прядь.

– Ну мы пока живы. Поэтому, надеюсь, что нет, – ухмыляюсь я, чувствуя ободряющее прикосновение Теоны к моему плечу.

– А я очень надеюсь, что это не отбор по биологическим показателям, – отзывается за спиной Амара. – У меня с детства пониженный гемоглобин и хронический бронхит.

– Главное, чтобы нас не отбирали по внешним данным, – тихо смеется Кассандра.

– Брось, Кэсси, ты красотка, – отмахивается Теона. – Подумаешь, небольшой шрам. Тут этим никого не удивишь.

– Отставить разговоры, – гремит голос безымянного офицера.

Черт, почему все вояки такие бездушные деспоты? При этом именно моего отца жители островов считают кровавым