и позволить неизбежному наконец случиться. Каждая клетка тела горела, и я понимала, что близилась настоящая агония: чем больше сопротивляешься зверю, тем сильнее он хочет взять верх. Какой соблазнительной казалась мне мысль отдаться во власть Каандора. Построить собственную стену вокруг сознания и отказаться принимать участие в предстоящей внутренней битве человека и зверя, просто раствориться в потоке жажды. Но здравый смысл твердил, что в здании находится слишком много тех, кого я любила. Слишком много тех, ради кого я должна добраться до номера и запереться в ванной, пока запах не выветрится, а мой разум не очистится. Уж лучше разнести несколько зеркал и стен в душевой кабине, чем поддаться искушению, цена которого слишком велика.

Я жадно вдохнула, выйдя из злосчастного коридора в просторное фойе, и поспешила к лестнице, стараясь смотреть прямо перед собой, прекрасно помня, что и здесь могли быть одноклассники.

Во что бы то ни стало мне нужно продолжать идти. Сердце билось невыносимо громко, и я была готова поклясться, что оно скоро выскочит из груди, бросая меня на произвол судьбы и спасая последние частички хорошего и человеческого внутри, которые еще можно уберечь. Я боялась, что если остановлюсь – потеряю остатки контроля, а потому заставляла себя идти, даже когда начала терять ощущение собственного тела. Мышцы будто налились свинцом и приказывали угомониться, наконец сдаться и окунуться с головой в неизбежное, но я продолжала пересиливать себя через боль. Радовалась каждому новому шагу, хвалила себя, пусть и притворно, как на пластинке, – никакой гордости за себя я на самом деле не испытывала и все же держалась за позитивный настрой, точно за последнюю спичку, прежде чем и она догорит, а мир следом погрузится во тьму. Труднее оказалось держать ритм, поднимаясь по лестнице, но в итоге я смогла добраться до нужного этажа. Еще несколько шагов, и я попала в свое гостиничное крыло и приложила остатки сил, чтобы пойти немного быстрее, лишь бы поскорее оказаться по ту сторону двери спасительного номера.

Я подошла достаточно близко, чтобы дотянуться до ручки, и из последних сил сделала широкий шаг вперед, а затем дернула и… дверь не поддалась. Не веря своим глазам, принялась дергать ручку снова и снова, будто это могло что-то изменить. Обрывки мыслей проносились в голове, а я все продолжала и продолжала, пока наконец не осознала, что без ключ-карты дверь не открыть. Загвоздка была лишь в том, что карта лежала в глубоком кармане мягкого белого халата. А халат, разумеется, остался у бассейна, несколькими этажами ниже, подо мной. У бассейна, где был Артур. Где была туманящая рассудок кровь.

Идти обратно было нельзя, но я продолжала бороться, судорожно пытаясь придумать, где могла бы изолировать себя от других, если не в номере. Приехав в спа-центр лишь накануне, я не нашла времени, не успела осмотреться – и, как я сейчас понимала, зря. Спускаться точно не стоило: слишком велик риск встретить кого-то из персонала или одноклассников, а вот пойти наверх…

Мысль оборвалась, когда чья-то ладонь мелькнула перед глазами и послышался электронный щелчок. Холодная рука легла на мою, что до сих пор держалась за ручку, и уверенно надавила. Дверь легко поддалась, и кто-то втолкнул меня внутрь номера. Все происходило слишком быстро, и я не успела ни обернуться, ни сделать что-либо еще.

– Сама справишься? – еле разобрала я слова сквозь гул в ушах и не узнала голос.

Виски обожгло острой болью, как если бы меня пронзили раскаленным прутом насквозь. Чувство пришло неожиданно и быстро, отчего я машинально схватилась за голову, будто это могло унять жжение. Пальцы впивались в кожу, надеясь удержать внутри зверя, час которого давно пробил.

Ноги перестали слушаться и резко подкосились. Вот и все.

Кто бы сейчас ни находился со мной в одном номере, его ждали плохие новости. На секунду я почувствовала, как лечу вниз, но чьи-то сильные руки обхватили меня за талию и рывком подняли в воздух, лишая ступни опоры. Не желая болтаться как безвольная кукла, я напрягла пресс и постаралась поднять колени как можно выше, постепенно притягивая ноги к себе. Отчего-то внутри появилось интуитивное чувство, что находящийся в комнате понимал, с чем имеет дело.

Кто-то толкнул дверь в ванную и занес меня внутрь. Яркий свет потолочной лампы ослепил на мгновение, заставил прищуриться, и все же я успела заглянуть в зеркало над раковиной и не поверила своим глазам.

Нет, это не мог быть он. Невозможно.

Он бы не стал рисковать собой ради меня.

Если Каандор не убьет его сейчас, то я придушу Стаса позднее собственными руками просто потому, что нельзя быть таким идиотом!

Я хотела сказать, чтобы он немедленно отпустил меня и убирался из номера, пока не началось худшее. Мне не нужны свидетели моей слабости, как и позднее не нужны обеспокоенные взгляды по поводу и без из-за каждого слишком резкого движения.

Он не должен был видеть меня такой снова.

Я сгорала от стыда изнутри, и это не делало трансформацию легче, а скорее наоборот, заставляло сопротивляться волку сильнее, надеясь, что последних сил хватит, чтобы позволить Стасу уйти. Но, вопреки моим ожиданиям, Стас продолжал меня нести, вместо того чтобы быстро швырнуть в комнату и поскорее запереть дверь. Он донес меня до душевой кабины. Переложив мое тело поудобнее, чтобы удерживать на весу одной рукой, Стас ловко отодвинул другой рукой стеклянную дверцу душа и шагнул внутрь, после чего осторожно посадил меня на холодный кафель. Ища облегчения горящему внутри безумию, я прислонилась спиной к ближайшей стене и принялась глубоко дышать через рот, стараясь смотреть вниз на телесного оттенка плитку, но не смогла долго удерживать взгляд: шершавая фактура рябила и раздражала, равно как и Стас, который, в отличие от меня, прихватил из бассейна свой халат и теперь стоял в нем вместе со мной в крошечном пространстве, откуда совсем скоро Смирнову некуда будет бежать. Чертов идиот.

– Тебе нужно встать, – сказал он и закрыл за собой стеклянную дверь. – Душ здесь зафиксирован, насадку ниже не опустить. Если включу воду, то залью всю тебя.

Я с трудом сглотнула, стараясь заставить себя заговорить. Челюсти ныли, словно им было тесно в человеческом рту. Клыки зудели, неистово желая впиться в мягкую плоть, и все же слова с трудом, но возвращались ко мне, пока еще не стало слишком поздно.

– Я дам тебе десять секунд, чтобы убраться отсюда, – прохрипела я и исподлобья посмотрела на Стаса, надеясь, что мой вид убедит его наконец в серьезности ситуации.