Маск твиты свои постить начал, курс в космос улетел. Я почти на пике продал. Много денег поднял. Квартиру купил, машину. Учёбу бросил. Просто выпивал энергию, отдавал положенную часть в общак, остальное тратил. Биржевые котировки, покер, лотереи. Деньги приходили легко. Всей родне здоровье поправил. Девушек куча стала. Жизнь стала идеальной.

— Ты хоть понимал, что делаешь?

— А чего такого-то? Умершим без разницы, а живым прибыток.

— Идиот! — я заорал на парня. Тот испуганно отшатнулся.

— Да что я сделал?

— Ты навсегда удалил этих людей из круговорота. У них нет не то что будущего, ты выпивал их прошлое и настоящее. Удалял из мира. Им не светит ни ад, ни рай, ни любое другое место. Их. Просто. Нет! — последние слова я проговорил с особым акцентом, стараясь вбить их в тупую голову парня раскалёнными гвоздями, — Даже раствориться в тумане лучше, чем исчезнуть совсем.

— Так я же не знал…

— А должен был понять, что всё не так просто, — злость переполняла меня, от того, чтобы не выкинуть Мишу из машины меня удерживал только интерес. Не все вопросы были заданы, не все ответы получены.

Парень молча смотрел на меня вжавшись в угол между дверью и пассажирским сиденьем, стараясь отодвинуться от меня как можно дальше.

— Всё, расслабься. Где ваш гараж?

— Я…я…я не знаю, — заикаясь ответил он.

— Так, прекращай играть со мной. Мне ничего не стоит оставить такую падаль как ты здесь, а дальше туман всё сделает за меня.

— Правда не знаю! — парень перешёл на крик, — Туда мы приехали на машине приятеля, дорогу просто не запомнил. Она исчезла из моей памяти.

— Но как-то же ты в гараж ездил? Энергию как передавал?

— На смартфон сообщение поступало, навигатор маршрут строил, по нему и ехал. Он каждый раз отличался, но приводил в одно и то же место.

— Как часто ты там бывал?

— Пару раз в месяц. Сегодня только оттуда. Поехал за душой. А там ты.

— Не свезло.

— Ага.

Мы продолжали кружить по туману. Дорогу в реальность я чувствовал ясно, на навигаторе имелся маршрут в гараж. Вот только возвращаться пока не торопился. Нужно было привести мысли в порядок и решить, что делать с парнем. Самым явным решением было оставить его здесь. Уж что-что, но туман будет справедливым наказанием человеку, стёршему из памяти мира десяток душ. Вот только не сделает ли это меня похожим на них? Страх оЧЕРсТветь был, но и оставлять такое зло в мире было неправильным. На ум приходили слова Геральта из Ривии: «…зло есть зло — большое, маленькое, среднее — какая разница». Стать что-ли борцом с тьмой? Именно этого от меня требует Харон. Вот только непонятно для чего. По рассказам апостола «чёрные перевозчики» это его детище. У меня практически не осталось сомнений, что этот «мужчина без лица» никто иной как один известный мне лодочник. При этом одно из требований Харона для спасения Ани это уничтожение «чертей». Ничего не понимаю.

— Этот мужчина, который без лица, он никак не представился?

— Нет. После первого раза я его больше не видел.

— А приятель твой? С ним связь поддерживаешь?

— Не-а, как только вышел из гаража, так он исчез.

— Значит по поводу замены тебя на деда ничего сказать не можешь, — констатировал я.

— Да здесь всё понятно. Мне сразу сказали, что уйти живым оттуда можно, только когда смену приведёшь. Вот только мало кто из клуба выходит. С теми возможностями, что получаешь, жизнь становится проще. Можешь добиться поистине колоссальных успехов. Всё само идёт в руки: деньги, слава, девушки, власть! Слушай, а давай к нам? Кого заменить найдём. Я многих в лицо знаю. Уберём человека, а тебя на его место. Как тебе? А?

Идея просто захлестнула парня. Ещё когда он начал говорить про все блага, которых можно добиться с лёгкостью, я видел, как он всё больше распаляется. Желания Михаила были простыми. Говоря обычным языком: поесть, попить, поспать, потрахаться. Только кушать хотелось лобстеров и чёрную икру, пить «Хеннесси» или «Маккалан», в постели иметь супермодель, а видеть сны на шёлковых простынях. Увидев лёгкий путь к своим мечтам, парень загорелся этой идеей. Он так и не понял, чем плохо удаление души. Для него всё было просто: есть лохи, которые умерли, есть удачливый он, забирающий всю память о людях и использующий полученную энергию на свои нужды. Ему просто повезло чуть больше других и сейчас он этим пользуется.

Не знаю, что увидел парень в моём взгляде, но он снова вжался в угол, закрыв лицо руками. Я остановил машину, решив, наконец, что делать с Мишей.

— Выходи.

— Мужик подожди…

— Вышел! Быстро!

— Да хоть режь меня, но в туман не пойду!

Выйдя в туман, подошёл к пассажирской двери и открыл её. Миша сидел, вцепившись в сиденье руками и ногами. Я схватил его и потащил наружу. Брендовый костюм рвался в моих руках. С огромным усилием мне удалось выкинуть парня из машины. Мой взгляд на валяющегося в тумане «чёрта» был полон презрения. На моих глазах парень менялся, теряя последние капли храбрости и человеческого вида. Белая пелена преображала его. Прошло всего пара минут, а передо мной валялся уже не человек, а нечто покрытое шерстью, с рогами и копытами.

— Самый натуральный чёрт, — сказал я и, сплюнув в его сторону, направился в машину.

— П-п-падажди, не брсай, — речь парня менялась, членораздельных звуках становилось меньше, — Он сжрет мня.

— А мне какое дело? Когда сам людей жрал, тебе плевать было. Туман показал твою сущность. Теперь и перекусит. Будем считать, что жизнь прожил не зря.

— Я мгу, быть плезен, — существо, ещё недавно бывшее Михаилом, вцепилось мне в ногу, — Общаяю, пмогу, приведу в клб.

Предложение было заманчивым. Лучше накрыть всех скопом, чем искать по одному каждого нелегала. Я остановился и с интересом посмотрел на «чёрта» у своих ног.

— Ршай, бстро, тман, ест…

Решившись, схватил существо за шкирку и забросил на пассажирское сиденье. Стоило мне сесть рядом и завести мотор, как «чёрт» начал преображаться. Исчезали все звериные атрибуты. Место шерсти и копыт занимали костюм и обувь. Никогда не думал, что в междумирье столько мусора. Парень был изгваздан с ног до головы.

— Свинья везде грязь найдёт, — сказал я и направился в мир живых.

Миша на мои слова никак не реагировал. Он часто дышал. Снял свои модные очки. Под ними оказались наполненные ужасом глаза. Долгое время порция адреналина, полученного в тумане, не давала ему сказать ни слова. Более менее успокоился он только тогда, когда