ими ворот рубашки, оторвав пару пуговиц. Они с жалобным звяканьем упали на массивный рабочий стол, а потом одна шлёпнулась на колено ректору, восседающему в кресле.

— Нет, ноги его больше не будет в моём учебном заведении! — выпалил Альфред Григорьевич, бухнув кулаком по столу. Аж бумаги подлетели, а секретарша вздрогнула. — Это же надо такое устроить!

— Громов защищал свою честь… — робко промяукала смертная, поправив очки.

— Ты что… выгораживаешь его⁈ Этого беспредельщика⁈ — обомлел граф Грейц, распахнув толстогубый рот.

— Ну, не такой уж он и беспредельщик, — мягко проговорила девушка, улыбнулась и отвела взгляд.

— Да ты, кажется, восхищаешься им⁈ — ахнул ректор, отправив седые брови к потолку. — Ты это брось! Брось! Выкинь его из головы! Иди лучше работай. Чай мне успокаивающий сделай с травами.

— Сейчас, — вздохнула девушка и выскользнула за дверь.

— Что же теперь делать? — скрипнул зубами Альфред Григорьевич. — Арафеевы ведь меня обвинят в произошедшем, несмотря на то что виноват их отпрыск-идиот, решивший поиграть в прожжённого интригана.

Ректор, чтобы лучше думалось, достал из внутреннего кармана кителя неизменную фляжку с ромом, приложился к ней, крякнул и задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Ваш чай, — вошла в кабинет секретарша с чашечкой на блюдце.

Она поставила её на стол, метнув взгляд на жабоподобного графа, всё ещё красного как помидор.

А тот спросил, проведя носовым платком по вспотевшей лысой голове с пигментными пятнами:

— Где сейчас Арафеев?

— Он покинул академию.

— Ясно, — пропыхтел ректор и показал девушке рукой, что та может быть свободна.

Секретарша снова покинула кабинет, и буквально через миг в кармане брюк графа запиликал сотовый телефон. Он вытащил его, увидел номер и сразу же распахнул поросячьи глазки, будто ему звонил сам Перун. Ректор даже рефлекторно энергично помахал рукой около рта, словно прогонял запах рома, а потом спохватился, нажал на зелёную кнопку и поднёс трубку к уху.

— Да, ваша светлость, слушаю, — медовым голосом проговорил граф, тревожно хлопая зенками. — Да, да, конечно. Предложить кадетам стать добровольцами в грядущей войне с Хаосом. Когда? Сегодня? Всё понял. Сделаю незамедлительно. Всего доброго, ваша светлость.

Альфред Григорьевич сбросил вызов, возвёл очи к потолку и взмолился:

— Боги, сделайте так, чтобы Громов вызвался стать добровольцем! Я даже готов оплатить его поездку к Стене из своего кармана первым классом. Я… я брошу пить… Ну, не совсем, а только на рабочем месте! Но зато ограничу себя в еде!

* * *

После событий в библиотеке была лекция по математике, которую вёл Пётр Ильич Фрост, но даже его авторитета не хватило, чтобы заткнуть рты кадетам. Те всю лекцию напролёт обсуждали то, что произошло между мной и Арафеевым.

Мной, понятное дело, восторгались, особенно девушки. А вот парни поглядывали с опаской, мотая на ус, что со мной лучше не связываться. Я ведь проявил не только отменную хитрость, но и без всяких церемоний применил силу по отношению к Арафееву. А он ведь не из последней в столице семьи. И данный факт показывает, что у Громова нет тормозов. Впрочем, по этой же причине некоторые кадеты ждали, когда на меня обрушится гнев семьи Арафеевых. Паренёк-то сразу после библиотеки свалил из академии. И куда он поехал? Наверняка домой, жаловаться старшим. Но как они поступят? Вопрос интересный.

Пока же лекция закончилась, но мы не успели даже выйти из аудитории, как из динамиков донёсся мужской голос, пригласивший всех кадетов и преподавателей срочно пройти в актовый зал.

Мои однокурсники сразу же начали коситься в мою сторону, явно посчитав, что экстренный сбор связан со мной.

— Если это из-за Арафеева, то ничего хорошего не будет, — мрачно сказала Белова, вместе со мной и Огневой покинув аудиторию.

— Да плевать я на него хотел, — искренне проговорил я, двинувшись по коридору, заполненному кадетами, гудящими как растревоженные пчёлы в улье. Все хотели понять причину такого срочного сбора.

— Его семья может начать мстить, не в открытую конечно, а исподтишка, как это любят делать высшие аристократы, — хмуро проговорила мулатка.

— Было бы неплохо, а то мне совсем скучно в этой столице.

— Громов, я серьёзно, — столкнула она брови над переносицей.

— Дык и я не шучу.

— Только кто-то вроде князей способен надавить на Арафеевых, чтобы они и думать о тебе забыли, — ввинтила Белова, украдкой бросив на меня испытывающий взгляд.

— Ладно, скажу своему папе-императору, чтобы он попросил их поговорить с Арафеевыми. Довольны? — усмехнулся я, глянув на красоток.

Те синхронно поморщились.

Глава 13

Народу в зале набилось столько, что вишенке негде было упасть. Между особо горячими кадетами даже завязались словесные стычки за лучшие места.

На меня тоже с вызовом поглядывали какие-то парни со старших курсов, но так и не рискнули подойти и попробовать занять моё место. А мы-то с девушками умудрились пристроиться аж во втором ряду, практически возле сцены, где пока никого не было.

— Напряжение нарастает, — с улыбкой проговорил я, комфортно восседая в одном из кресел. Они протянулись рядами через весь актовый зал, украшенный декоративными деревьями в кадках и мраморными статуями богов.

— Не то слово, — поддакнула сидящая рядом Белова.

Она пробежалась взглядом по активно шушукающимся людям, взволнованно поглядывающим на сцену. А на ту вдруг выкатилась упитанная мадам и заполошно поставила микрофон со стойкой, после чего дебелой рукой вытерла пот.

— Наверное, ей не очень удобно жить с таким весом, — проговорила Огнева, с сочувствием поглядев на даму.

— Ну, какие-то плюсы в такой фигуре явно есть, — произнесла графиня.

— Ага, плюс тридцать точно, а то и все плюс сорок килограммов, — вставил я свои пять копеек, заслужив осуждающие взгляды аристократок.

Впрочем, уже через миг все их внимание поглотил тяжело подошедший к микрофону ректор, блестя лысиной и сальными щеками.

Он взял микрофон и с одышкой прохрипел:

— Добрый день, уважаемые кадеты. Я много времени у вас не отниму. Однако повод, по которому мы все здесь собрались, очень важный. Вероятно, вы все слышали, что некоторые люди призывают императора отправить войска в Пустошь…

— А-а, теперь ясно, почему нас собрали, — кивнула мулатка, потревожив чёрные короткие волосы, едва закрывающие уши.

Её хищные высокомерные черты лица вдруг исказило выражение глубокого понимания происходящего.

Да и остальные кадеты, кажется, тоже практически сразу смекнули, чем в итоге закончится речь графа Грейца. А тот, не щадя свой толстогубый рот и язык, минут пятнадцать с напором и фанатичным блеском в глазах рассказывал, какая это честь служить на благо своей страны, а уж тем более сражаться за неё против хаоситов.

— … И вот, дорогие кадеты, — подобрался