река из перепуганных людей, спешивших убежать от толпы озверевших налетчиков. Ткачихи и жрецы, кузнецы и пекари, хранители погребов с вином и амбаров, забитых зерном, пытались спастись, бросив неимоверное количество добра. Храм не бедствовал даже сейчас.

— О! — Тимофей ткнул рукой в огромную статую в виде какого-то мужика в высокой шапке и с секирой в руке. — Дядька, смотри! Бог! Он смотрит на нас!

— Вали его! — заорал Гелон, в котором плескался кувшин вина.

— Вали! — заорали воины. — Разбить его! А то еще мстить будет!

Они навалились, закряхтели и начали раскачивать статую, которая со своим постаментам составляла единое целое.

— Качай! — орал Гелон, и воины, ухая, толкали камень идола до тех пор, пока он с жалобным стуком не рухнул на каменные плиты двора. Голова бога грозы откололась и отлетела в сторону, а на его лице навсегда застыло выражение тоскливой грусти. Этот храм погибал. Все добро, что в нем было, тащили на улицы и бросали в кучи. Туда же гнали жрецов и храмовых рабов, подгоняя их древками копий. Гелон еще не знал, что сделает с этими людьми, но жадность пьянила его. Она застилала глаза дурным туманом, лишая воина остатков разума. Он не мог бросить немыслимое богатство, что попало в его руки.

Не прошло и пары часов, как храм обчистили до нитки, запасы вина вскрыли, и воины, в которых бродил хмель и дурная сила, потащили из толпы женщин. Их валили на землю прямо здесь же, без стеснения, и некому было защитить их. Жрецы — не воины. Они, еще недавно обладавшие немыслимой властью, сами превратились в имущество, в ничтожных рабов, прямо как те, кто еще недавно ткал для них, убирал и готовил. Таков обычай этого времени: как только воин возлагает на тебя руку, ты перестаешь быть человеком. Ты говорящая вещь, что стоит чуть дороже хорошего ножа, но куда дешевле лошади. И прав у тебя остается примерно столько же.

— Дядька! — спросил вдруг Тимофей, который и выпил вроде бы, и с бабами вдоволь натешился, но остатки разума пока сохранял. — Нам всего этого не унести. Что мы со всем этим добром делать будем?

— Да сожжем! — равнодушно махнул рукой пьяный Гелон. — И город этот тоже сожжем! Эй, бездельники! Огня! — заорал он страшным голосом, и хохочущие воины побежали по всему городу, бросая факелы в его дома, храмы и дворцы.

* * *

Пылающий город остался далеко позади, а оттуда потянулись отряды, груженые добычей. Гелон, который сориентировался быстро, отнял весь груз у купца Хапасали вместе с телегами и ослами. Он загрузил их самым ценным из того, что у него было, включая зерно, а остальное заставил тащить рабов, которых погнал вслед за собой. Каждый день, что проходил, делал свободными десяток человек. Часть зерна съедали, а потому людям нечего было больше нести. А кому нужны здесь рабы? Да никому! Тут самим еды не хватает. Вот и гнали бедняг прочь, обрекая на голодную смерть или отдавая местным владыкам в виде платы за проход. Мало взять огромное богатство, его еще нужно сохранить. Это Гелон прекрасно понимал, стараясь на этом пути договариваться, а не воевать. Пока в его отряде пять сотен человек — он сила. Если их останется полсотни, у него просто все отберут отряды царей и князей, которых внезапно стало примерно столько же, сколько ящериц в этой раскаленной солнечным зноем степи.

— Дядька! — сказал вдруг Тимофей, когда они проделали половину пути на запад. — А ты уже придумал, что мы дальше делать будем?

— Нет, — неохотно ответил Гелон и почесал шрам, пересекавший лицо. — Думал сначала за море податься и совета оракула попросить. Или в Трое, говорят, тоже хорошие предсказатели есть. Не знаю я, что делать, племянник. Просто поплыть домой и жить? Так я нашего царя Менесфея хорошо знаю, он жадная сволочь. Тут же отберет все, а земли не даст. У него самого ее мало.

— Так зачем нам возвращаться туда? — сказал вдруг Тимофей. — Я в порту слышал, что много парней сейчас садится на корабль и плывет на юг. Кто на Кипр, кто в Ханаан, кто в Лукку. Давай пойдем назад в Трою, там купим корабли и поплывем искать свою землю. Серебро у нас есть. Мечом возьмем себе поля, виноградники и рабов. Заживем как люди.

— Хм… — задумался Гелон. — В Афинах нас точно не ждут, а тамошняя знать никогда не признает сына простого пахаря за своего. Так чего бы нам самим не стать знатью? Я подумаю над твоими словами, племянник. В них точно есть смысл. Если мы доведем всех до места, а потом прокормим до весны, то снарядим шесть, а то и все семь кораблей. С такой силой мы можем замахнуться на немаленький город.

— Угарит! — хищно усмехнулся Тимофей. — Там совсем недавно тряслась земля, и его стены рухнули. Это город — легкая добыча, дядя! Мы не станем ждать весны, мы поплывем туда прямо сейчас.

1 Вилуса, Апаса и Милаванда — Троя, Эфес и Милет. Одной из основных причин развала государства хеттов считается прекращение транзитной торговли. Позже роль Хаттусы как транзитного центра перехватит Анкуваш (Анкара), который стоит западнее.

2 Хапиру — различные кочевые племена, жившие восточнее Египта вплоть до Вавилонии. В буквальном переводе — «бродяги». Считается, что от слова «хебрю», искаженного «хапиру» произошел библейский термин «иври», обозначающий евреев, которые примерно в это же время завоевывали Землю обетованную.

3 В архаической Греции имела место концепция арете — добродетели, присущей только благородным людям. Ее нельзя было получить иначе, кроме как по праву рождения. Именно поэтому в знатных родах тщательно хранили и передавали в устной форме мифы и легенды, которые записали столетия спустя. Аристократия выводила свое происхождение от определенных богов и героев, и таким образом обосновывала свое право на власть. Например, ни у кого не вызвало сомнения, что и спартанский царь Леонид, и Александр Македонский являлись потомками Геракла. В классический период, начиная с 5 века, такие философы, как Платон и Аристотель стали доказывать, что арете можно достичь воспитанием и обучением. Эта ситуация отражала новые экономические реалии и борьбу между беднеющей родовой знатью и разбогатевшими простолюдинами. От слова арете произошло понятие аристократия.

4 Атана — так называли в микенскую эпоху Афину. Она считалась покровительницей воинов и городов. Эниалий