Они все одновременно кивнули. Что и требовалось доказать. Выходит, что «Топоры» Ми-8МТП-1 были обречены. В случае атаки на них, «Крыша» бы не справилась. У них просто нет ни навыков, ни опыта.

В кабинет вошёл Рафик Малик. Он был всё такой же взмокший, но уже не с глазами яростного быка.

— Позвонили с центрального командного пункта. Наших хабиров приказано доставить на место крушения. Их там ждут.

Удивительно, что у меня сошлись мысли с высокими представителями советнического аппарата советских специалистов. Я и Зуев пошли на выход из кабинета, а Салех даже не двинулся вслед за нами.

При выходе я обернулся и увидел, как он надменно посмотрел в мою сторону. Возможно, я поставил под сомнение его авторитет в подразделении, но ситуация того требовала.

— Вы прёте напролом, Александр. Восток — дело тонкое, как говорил товарищ Сухов в «Белом солнце пустыне», — шепнул мне Рафик, когда мы вышли из здания командного пункта.

Удивительно, что смотрел младший Малик наши советские фильмы. Видимо, во время учёбы в Советском Союзе проникся нашей культурой и искусством.

Пока что вырисовывается картина, что кто-то сдал весь порядок проведения операции. Начиная от маршрутов и заканчивая временем. А ещё этот кто-то не дал приказ выйти в назначенный район группе прикрытия и экипажам ПСО. И самое интересное — подобрал для задачи самых неопытных лётчиков.

Рафик не в счёт.

— Дело тонкое, говоришь… Хех! — ответил я на манер всё того же Сухова.

Как по мне, так все «стрелки» указывают на Салеха. Осталось понять, чем сбили наших ребят, и тогда точно можно высказать свои предположения Зуеву или даже более вышестоящим людям.

Техсостав сирийцев на стоянке быстро начал готовить для нас Ми-8. Экипаж ушёл за снаряжением, а я решил переговорить с группой.

Рассказав о произошедшем, я заметил, как мои товарищи напряглись. Иван Зелин и его коллега по Владимирску Шамиль Керимов однозначно высказались за вариант с предателем.

— Я разговаривал с сирийскими лётчиками. Они сами летают по установленным маршрутам и их постоянно где-то, но накрывают, — сказал Шамиль, протягивая мне флягу с водой, чтобы я попил.

— А мы, сам знаешь, их меняем. Каждый раз новая траектория. Уже не так-то и просто сделать засаду, — поддержал его Зелин.

Идея у ребят интересная.

— Саныч, не нам же расследованием заниматься. Пускай доказывают слив информации другие. Есть люди, которые расследуют быстрее и качественнее, — предложил мой однополчанин по Торску Валера Зотов.

— В детективов мы играть точно не будем. Пока занимаемся подготовкой техники, поскольку полётов пока нет. Латаем дырки на бортах, устраняем несправности, — ответил я.

Все подчинённые участвовали в беседе, кроме одного — Иннокентия. Кеша в это время стоял за спинами и не пытался вступить в разговор.

Командир экипажа подал команду садиться на борт. Зуев, который перекуривал в сторонке, жестом показал мне заходить в грузовую кабину. Мимо пробежал и Рафик, показывая мне, что тоже летит с нами.

— Саныч, есть мысль. Не нравится мне обстановка на базе, — шепнул мне Кеша.

В это время к вертолёту уже подогнали машину АПА, и экипаж приготовился к запуску.

— Что смущает? — спросил я.

Зуев уже выглянул из грузовой кабины и начал мне показывать кулак.

— Ну, тут не по-русски как-то всё.

— Так ты и не в Советском Союзе. В Сирии много особенностей. Начиная с местного менталитета и заканчивая культурой приёма пищи.

Лицо Кеши слегка перекосило. Возможно, упоминание еды его так задело. Покушать Иннокентий всегда готов.

— Просто, много мероприятий по сохранению техники мы в Афганистане делали. А тут ничего такого и близко нет.

Устами Кеши глаголет истина.

— Дружище, тебе поручаю сделать всё как было в Афганистане. Мне пора.

— Всё точь-в-точь? — удивился Петров.

— Без фанатизма, — «дал я краба» Иннокентию и побежал в вертолёт.

Экипаж быстро запустился и начал взлетать. Прикрытие для полёта в район падения «топоров» нам были ни к чему. Так что никто рядом с нашим вертолётом не летал.

Маршрут был недолгим. Оба вертолёта, со слов Малика, упали в районе населённого пункта Хабаб. Уже на подлёте были заметны дымящиеся обломки двух вертолётов. Дым поднимался вверх, а по всей степной местности были разбросаны части вертолётов.

— Взорвались после столкновения с земной поверхностью, — громко сказал я Зуеву на ухо, перекрикивая шум в грузовой кабине.

Командир экипажа начал заход на посадку. Площадку подобрали в 150–200 метрах от одного из разбившихся вертолётов.

Даже через облако пыли, которое начали мы поднимать несущим винтом, можно разглядеть, как рядом с вертолётами крутятся специалисты. Их тоже привезли вертолётом.

Только наш Ми-8 коснулся земной поверхности, а пыль осела, бортовой техник вышел в грузовую кабину, чтобы открыть сдвижную дверь. Спрыгнув на землю, мы с Зуевым и Рафиком пошли к остальным.

Рядом с обломками уже ходили представители аппарата главного советника, а также сотрудники Мухабарата.

На подходе к первому сбитому вертолёту картина открылась трагичная. Обломки были разбросаны на большой территории и ещё дымились. Повсюду ощущался запах гари, керосина и горелого металла. А ещё сожжённой плоти.

Зуев пошёл встречаться со старшим советником по ВВС Борисовым, а я остановился рядом с останками одного из лётчиков. Его придавило главным редуктором, и были видны только ноги.

Его товарищи были тоже разбросаны. Кто-то обгорел полностью, а кто-то частично. Даже мне, повидавшего не один труп, смотреть больно на произошедшее.

Сделав шаг, я на что-то наступил. Убрал ногу и обнаружил под подошвой кроссовка обгоревшую чёрно-белую фотографию. На ней молодой лейтенант держит на руках маленькую дочку, а рядом в красивом летнем платье девушка с пышными светлыми волосами.

В груди всё сжимается от мысли, что больше отец этой девочки не придёт домой.

За спиной послышали шаги. Кто-то шёл медленно и именно ко мне. Я убрал фотографию в карман и повернулся.

— Здравствуйте, Александр! — поздоровался со мной хорошо знакомый мне человек.

Повернувшись, сразу осмотрел этого человека снизу вверх. Вид у него был не самый здоровый. Седина была уже отчётливой, а морщин на лице стало больше.

— Приветствую вас, Максим Евгеньевич, — поздоровался я с Римаковым.

Вот и ещё один куратор из КГБ. В последний раз мы виделись ещё в Афганистане.

— Понимаю, тяжёлое зрелище. Но надо идти вперёд. Всё равно мы из Сирии не уйдём. Нам нужно найти того, кто слил маршруты полётов. Я настоял на