был вооружен, но, право слово, вряд ли в этом и нуждался. Он что-то выкрикнул, тыча в нас пальцем.

– Неприятности начинаются, – без тени волнения сказал Клаус.

Уолли поправил лук, перекинутый через плечо.

– Одно слово – и я всажу ему стрелу в глаз.

– Ни в коем случае, – отрезал Герцог. – Стойте на месте, сейчас выясним, чего он хочет.

В компании с провожатым Герцог направился в сторону веранды, где, уперев ручищи в бока, замер верзила, не сводящий с нас взгляда. Завязался короткий диалог, который продлился две или три минуты. Потом Герцог возвратился, мрачно стиснув губы, и начал быстро говорить:

– Этот симпатяга – Гагнак, один из боевых вождей племени. Он тактично сообщил мне, что считает всех обитателей поверхности чахлыми слизняками и, цитирую, рахитичными выкидышами побитых лишаем крыс, страдающих гангреной и недержанием. Однако Фроки показался ему достойным соперником, и потому он вызывает его на поединок.

– Чертов наглец! – сквозь стиснутые зубы прорычал Фроки, спешно стягивая с себя холщовый плащ и дерюжную рубаху, которая с трудом застегивалась на его могучей груди. – Да это они тут все скопище трусливых заморышей, которые боятся нос показать на поверхности! Иди и передай ему, что я принимаю вызов – на любых условиях! Сейчас посмотрим, кто тут крысиный выкидыш.

Гагнак как раз спустился с веранды и принялся разминать покатые плечи. Толпа сородичей быстро окружила его со всех сторон – на фоне вожака все они смотрелись сущими карликами. Мы наперебой начали давать Фроки советы, а он лишь резко кивал, раздувая ноздри и не сводя глаз с соперника. Их разделяло шагов тридцать.

– Уверен, ты с легкостью уложишь этого дуболома, – ухмыльнулся Клаус. – Смотри, он движется как бревно. Много мускулов, мало умения. Действуй с умом и победа у тебя в кармане.

– Как раз об этом не может идти и речи, – покачал головой Герцог, и все уставились на него. – Фроки должен проиграть. Мне с трудом удалось договориться, чтобы Гагнак согласился вести бой до первой крови, а не до смерти, как здесь принято. Поверьте, если Фроки победит, никто из нас не выйдет отсюда живым.

Мы неловко переглянулись, а затем дружно уставились на Фроки. Мне стало его жаль – столько в нем сейчас было растерянности, обиды и разочарования. Но очень быстро все эти эмоции смыла бурная волна гнева. Его физиономия покраснела, зубы оскалились и сжались с такой силой, что, окажись между ними чей-нибудь палец, он наверняка был бы откушен. Герцог тут же схватил его за плечи и продолжил увещевать, но Фроки его вряд ли слышал. Его сощуренные до состояния щелок глаза смотрели куда-то в пустоту, грудь вздымалась и опадала, как кузнечные мехи. Я не мог понять, взревет ли он сейчас от ярости или разразится слезами, как обиженный ребенок.

На то, чтобы совладать с эмоциями, у Фроки ушло минут пять. Его заросшая бородой физиономия с крупными чертами приобрела невозмутимый вид, взгляд прояснился, но в голубой глубине глаз все же затаился след обиды, которую гордость не позволяла ему полностью перебороть. И все же, выслушав указания Герцога, он покорно кивнул и шагнул навстречу сопернику.

К тому времени «тоннельные крысы» успели прямо посреди площади нарисовать в грязи неровный круг, выход за границы которого приравнивался к поражению, и Гагнак замер у противоположной его стороны. Руки верзилы были сложены на груди, ростом он на две головы превосходил кряжистого, но невысокого Фроки. Зрители, включая и нас, обступили импровизированную арену со всех сторон.

Без лишних церемоний соперники сошлись в центре, глядя друг другу в глаза и грозно сопя. Один из местных обитателей в тишине обронил какую-то фразу, и по рядам людей в противогазах пробежал хохоток. Самообладание Фроки не выдержало предполагаемой насмешки – взревев, он бросился на врага, но его предсказуемый и слишком уж размашистый джеб цели не достиг. Гагнак, несмотря на рост, проявил удивительную подвижность. Приняв боевую стойку, он сразу как-то сгорбился, и в повадках его проступило нечто крысиное. Прощупывая соперника, он провел пару быстрых ударов, которые Фроки принял в блок. Юлить и отступать он явно не собирался. Неправдоподобно выпуклые мышцы перекатывались под его белой кожей, словно живя собственной жизнью. Когда Гагнак сделал очередной выпад, вложив в него несколько больше силы, Фроки перехватил его руку в запястье и, крутнувшись, бросил его через себя. Военачальник «тоннельных крыс» распростерся в грязи, крепко приложившись спиной. Фроки осклабился, в голубых глазах блеснули безумные огоньки.

По рядам людей в противогазах прокатился короткий вздох, а затем над толпой начало ощутимо сгущаться напряжение. Я тоже напрягся, мысленно моля Фроки о том, чтобы он в точности выполнил план, предложенный Герцогом. В противном случае – и сейчас я верил в это особенно легко – нас всех ждала неминуемая гибель.

С диким ревом Гагнак поднялся на ноги, скорее возмущенный внезапным броском, чем деморализованный. И если поначалу бойцы и планировали следовать каким-то базовым правилам кулачного боя, то теперь это осталось в прошлом. Они схлестнулись в центре круга как разъяренные животные и принялись мять, пинать, едва ли не кусать друг друга, как два берсерка, опоенные мухоморами. Покосившись на Герцога, я увидел, насколько бледным и недвижным стало его лицо – похоже, он уверился, что Фроки обирается-таки биться до последнего.

Бойцы успели обменяться дюжиной крепких ударов и извалять друг друга в грязи. Гагнак перехватил руку Фроки и тоже попытался провести бросок, но тот стоял крепко, будто ноги его пустили корни и надежно вросли в землю. Невероятным движением ему удалось вывернуться, дернуть врага на себя и встретить ударом колена в зубы. Гагнак упал на четвереньки. «Тоннельные крысы», угрожающе недвижные, молча наблюдали за тем, что творится с их вожаком. Обхватив его сзади за шею, Фроки принялся душить Гагнака. Слипшиеся от пота длинные волосы падали ему на лицо, которое я не узнавал – столько в нем теперь было ненависти, злобы, жестокости и жажды убийства… Любой вампир позавидовал бы. Потом глаза его встретились с глазами Герцога. Гагнак все еще хрипел и извивался в его могучих руках. Но вот их хватка как бы ненароком слегка ослабла. Задыхающемуся противнику наконец удалось бросить Фроки через себя, капли жидкой грязи так и полетели во все стороны. Потом огромная стопа Гагнака опустилась Фроки на лицо. К грязи примешалась кровь. Собравшаяся вокруг нас толпа (к тому времени уже немалая) наконец разразилась восторженными воплями, и я почувствовал облегчение. Но тут же устыдился – ведь оно было куплено ценой страданий нашего друга.

Усевшись ему на