Сэм

Очередное занятие четверговой группы еще только началось, когда в общую беседу вступил Сэм. Он участвовал в групповых занятиях уже несколько месяцев, но до сих пор говорил очень мало. Обычно, когда кто-то выступал, он смотрел куда-то мимо говорящего, словно видел нечто такое, чего остальные видеть не могли. Ему было лет сорок с небольшим. Высокий и худой, он чем-то напоминал лишь недавно достигшего половой зрелости подростка. Обычно он сидел на стуле, сильно сгорбившись или же вытянув вперед тощие длинные ноги с большими ступнями, скрестив лодыжки. Осознанно он делал или нет, но в любом случае эти позы означали, что, принимая их, он устанавливал между собой и окружающими невидимый барьер.

После трехлетнего перерыва в моей работе в Бродмурской больнице меня пригласили вернуться туда в качестве психотерапевта, занятого неполный рабочий день. Это подразумевало, что в основном я буду заниматься обучением более молодых коллег, а также заменять некоторых из них в периоды отсутствия. Одной из причин, по которым я согласилась, было то, что мне предстояло проводить групповые психотерапевтические сеансы. Еще будучи стажером, я узнала от Мюррея Кокса, как в ходе непосредственных контактов с ним, так и изучая его труды, что групповая психотерапия очень важна при работе с людьми, совершившими насильственные преступления и страдающими психическими заболеваниями и расстройствами. Вскоре после того, как я стала обучаться проведению групповых занятий, мне довелось побывать на конференции и посетить психиатрическую больницу в американском штате Коннектикут. Там я получила возможность понаблюдать, как проводят групповые психотерапевтические занятия коллеги в США, которые работали с людьми, убившими одного из своих родителей. Я вернулась оттуда воодушевленная увиденным. У меня появилось новое понимание и представление о том, насколько ценной может быть для людей возможность помочь друг другу подобрать нужные слова для описания совершенных ими преступлений и анализа тех последствий, которые эти преступления будут иметь для других членов их семей. Это заняло немало времени, но в конце концов не без помощи нескольких коллег мне все же удалось сколотить в больнице группу для занятий – причем именно для преступников, убивших кого-то из членов своих семей. Со временем таких групп стало несколько, и численность их заметно возросла. И вот теперь мне предстояло помогать психотерапевтам, которые сами вели групповые сеансы.

Групповые занятия – исключительно полезная вещь для психиатра. Они могут быть более результативными, чем индивидуальная работа, поскольку все происходит несколько иначе. Работая с группой, я не являюсь единственным специалистом, который находится в комнате и пытается решить какие-то проблемы. Присутствуют как минимум еще двое (иногда и трое), а пациентов в группе обычно четыре или пять. Когда состав группы стабилизируется, пациенты в каком-то смысле становятся «экспертами друг по другу». Это исключительно важный момент – терапия получается как бы «вдвойне групповой». Я читала, что пионеры групповых сеансов в США исходили из того, что им отведена роль «дирижера». Эта аналогия кажется мне идеальной, учитывая тот факт, что они как бы задают всей группе «темп». Это также напоминает мне один комментарий по поводу психопатов, который я услышала много лет назад: о них было сказано, что они «знают слова эмоционального общения, но не знают его музыки». Психотерапевты, ведущие групповые занятия, действительно являются не просто музыкантами, участниками оркестра. Мы управляем оркестром, что позволяет ему создать нечто весьма причудливое, но заслуживающее интереса и внимания. Как и во многих оркестрах, в группах со временем складывается определенная иерархия, и это только улучшает конечный результат. Мне всегда нравилась работа в таких группах, и когда она заканчивалась, я по ней скучала.

* * *

– Говорю вам, его жена в любую минуту может об этом узнать… Да этот сосед наверняка на них настучит, вы ведь знаете, как это бывает… Помните, на прошлой неделе он видел их вместе в пабе…

Трое мужчин из состава группы, Тим, Бенни и Кац, обсуждали телевизионную программу, которую они посмотрели накануне вечером. Как и в любом месте, где люди вынуждены подолгу находиться вместе, не важно, под охраной они или нет, телевизор – мощный объединяющий фактор, даже если речь идет о тех, у кого нет ничего общего, если не считать того, что все они являются пациентами или заключенными. В режимном заведении совместный просмотр телепрограмм дает людям возможность обмениваться мнениями и даже позволяет относительно безопасно спорить. У меня во время групповых занятий разговоры о телепередачах помогали участникам легче войти в рабочий режим. Обычно они беседовали о спорте, чаще всего о футболе, но им нравилось также обсуждать кинофильмы, причем любимым жанром были детективы, в которых совершались и расследовались преступления. Помню, многие обожали сериал «Декстер», главным героем которого был эксперт-криминалист, ставший серийным убийцей.

На этот раз общая беседа текла как обычно. Но было видно, что Сэм, явно чем-то обеспокоенный, тем не менее прислушивается к разговору. Кац предпринял попытку втянуть его в дискуссию.

– Ты это смотрел, Сэм? Там была одна женщина… в общем, она не может видеть то, что прямо перед ней находится… короче, она решила, что у ее мужа из задницы солнце сияет.

– По-моему, все это какие-то розовые слюни, – вставил Бенни. – Таких браков не бывает.

Сэм откашлялся, и мне показалось, что он собирается что-то сказать. Он даже открыл рот, но не произнес ни слова. Мы все молча сидели в ожидании, боясь ему помешать. Те из нас, кто появился в группе раньше Сэма (я имею в виду и пациентов, и врачей), чувствовали, что вот-вот может быть высказана какая-то важная мысль.

Я позволила молчанию продлиться еще какое-то время, а затем негромко произнесла:

– Сэм.

Пациент отбросил со лба густую прядь грязных светлых волос.

– Я просто… В общем, я хотел сказать, что… мои мать и отец прожили вместе почти сорок лет. Полюбили друг друга чуть ли не с детства. Никогда ни на кого другого даже не смотрели, готов побиться об заклад.

Сэм говорил тихо и немного в нос, совершенно нейтральным тоном, словно в самом деле участвовал в обсуждении какого-то сериала или фильма. Тим, сидящий напротив Сэма, выразил сомнение в его словах:

– Как можно это знать наверняка? То есть я хочу сказать, люди ведь врут на каждом шагу…

Тут в разговор снова вмешался Кац – он, как всегда, говорил громко, будучи совершенно уверенным в верности своего мнения:

– Ну да, некоторые люди любят друг друга, так бывает.

Оба комментария много говорили о тех, кто их высказал, но я в тот момент была сосредоточена на реакции Сэма. Должна сказать, что по его лицу