надоела эта торговля, и я с братишкой подался на речку. Мы взяли подаренную Цыреном Цыреновичем медвежью шкуру и постелили ее в кустах.

– Ой, мухи, мухи! – закричал вдруг Шурка и бросился бежать домой.

Я ухватил его за рубашку и успокоил:

– Да перестань ты бояться мух, это не осы, а пауты. Вот, смотри.

Я поймал одного, оборвал ему крылья и бросил в речку.

– И не кусается ничего. Наоборот, его сейчас рыбы слопают.

Шурка успокоился и стал перебирать свои разноцветные ярлыки.

– Ты посиди тут, а я искупаюсь, – наказал я ему.

И, раздевшись, нырнул в воду. Когда вынырнул, Шурки уже не было.

– Вот ненормальный, наверно, опять мух испугался.

Развалившись на шкуре, я подставил спину под горячее солнце и закрыл глаза.

– Ну вот, а ты, дурачок, боялся, что Васька твой утонул, – раздался вдруг распевный голос Савелича. – Вот он, живой и исключительно невредимый.

Бежит твой брательник в магазин, орет, ну я его и перехватил дорогой, незаконной чтобы паники не подымал, – присел Савелич рядом, с интересом разглядывая черно-коричневый, с проседью, мех. – Сначала, говорит, у него руки оторвались, а потом голова, а потом ноги. Голова всплыла, а все остальное нет.

Савелич погладил лапы, пощупал когти и спросил:

– Знатной величины медведна, дорого заплатили?

– Да нет, это отцу подарили. Цыренов, может быть, знаете его?

– Как же, слыхал, исключительно законный охотник. – И, подумав, вкрадчиво попросил:

– Ты поговори с матерью, может быть, продадите? Она теперь вам вроде бы ни к чему, а деньги были бы не лишними – времена-то вон какие трудные наступают.

– Не знаю, вряд ли продаст, дареная, – как можно равнодушнее сказал я.

– Так в этом то и вся соль; вам она даром досталась, а тут вдруг законные деньги… Ну, ладно, я пойду, делов исключительно много. Этот казенный мерин все жилы из меня повытянул – то сбрую надо ему чинить, то телегу. Одного сена надо вагон, – заморыш, а жрет, как бегемот. А тут еще здоровье неважное – ревматизм, то-се.

Савелич кряхтя поднялся и, уходя, напомнил:

– Так ты все-таки поговори с матерью. А ежели кто приценяться начнет, скажи, что уже есть покупатель. Законно?

Поливная плантация

Здесь, возле речки, и разыскал меня Славка Лапин.

– У вас тут вон какая мокрень, а у нас на горе все позасохло, – грустно сообщил он, поправляя очки. – Картошку будто кипятком обварило, никакие удобрения не помогли. Слушай, у вас огород все равно пустой, давай посеем лекарственные травы. У нас дед не разрешает, говорит – вдруг картошка еще оклемается.

Лекарственные травы! Это о них тогда в больнице говорил врач. Я охотно согласился.

– Давай, только уже, наверное, сеять поздно: скоро заморозки начнутся.

– А может, им заморозки и нипочем. Посеем немного для пробы, а остальное оставим на будущий год.

Пригревшись на солнышке и поглаживая длинный шелковистый мех, я уже представлял себе наш огород, заросший лекарственными растениями, как вдруг вспомнил, что живот у меня зашит, тяжести поднимать нельзя, а ведь огород-то поливать надо. Но когда я сказал об этом Славке, он меня успокоил:

– Я уже все продумал: проведем в огород водопровод! Видел, сколько около водокачки труб валяется? Попросим у Кунюшиного отца, он не откажет. А после разберем и унесем их на место.

– Как же ты его через линию поведешь, ведь под рельсы трубы не разрешат просунуть.

– Причем тут рельсы, не от водокачки проведем, а от речки. Тут всего метров сто, не больше.

Я снова засомневался.

– Тут насос нужен, кто тебе его даст?

Славка терпеливо объяснял:

– Чудак, мы без всякого насоса обойдемся. Возле речки поставим козлы, а на них бочку. Внизу бочки продолбим дыру и вставим трубу. Будем черпать воду ведрами в бочку. И она сама побежит в огород.

Я не унимался:

– А ты свинчивать трубы умеешь? Там же всякие инструменты нужны, гайки.

Но у Славки на все был готов ответ:

– Не обязательно их свинчивать. Можно стыки забинтовать, а потом промазать варом или глиной. Засохнет глина, зубами потом не отдерешь!

Степан Васильевич Голощапов, заведующий водокачкой, разрешил нам взять старые трубы с возвратом. Славка и Генка перетащили их в наш огород, а потом вытянули в одну линию от огорода до речки.

Дед Кузнецов, увидев наши приготовления, неодобрительно хмыкнул в бороду. «Ну, кино. Ишобы вы водокачку во дворе взгромоздили!» Зато Савелич наблюдал за строительством с большим интересом.

– И что же, думаете, самотеком пойдет? – прошелся он вдоль разложенных труб. – Если бы тут исключительно ровное место было, а то вон какой кумпол – зигзага получается.

– Так ведь принцип сообщающихся сосудов, – пояснил Славка.

– То сосуды, а то бочка, – пожал плечами Савелич. – Взяли бы лучше у меня коня и навозили воды, я ведь дорого не беру. – И вспомнив, что конь казенный, а мать заведующая магазином, поправился: – За бочку беру, не за коня. Сделали новую, исключительно дорого взяли, холеры, незаконные расходы оправдать надо.

Генка Монахов принес кучу бинтов. Он их выпросил у Глафиры. Мы забинтовали стыки, а сверху обмазали их разогретым варом. Со стыками мы справились быстро, а вот с козлами и бочкой провозились три дня. Когда все было готово, Генка и Славка стали наливать в бочку воду, а я на другом конце встал с резиновым шлангом.

Скоро в трубе что-то заурчало, забулькало, и вода полилась из шланга слабой, но довольно толстой струей.

– Исключительно ловко придумано, – похвалил Савелич.

Славка радостно потер переносицу. А Савелич продолжал:

– Думаю, не заказать ли вам такую штуковину, а то ведь ее, язву, не навозишься. Глядишь, и старуха моя когда бы взялась за поливку. Недосуг теперь самому: мужики на фронт поуехали, то одна просит накосить сена, то другая. Помогать фронтовичкам надо. Законно!

Как им помогает Савелич, мы уже слышали.

– По пятьдесят рублей дерет, окаянный, за день! – возмущалась в магазине одна из женщин. – Говорю, давай срядимся сразу за пай. Не могу, грит, ищи дураков.

Когда испытания водопровода были закончены, Славка сказал, что завтра надо копать землю.

– Ты, Гена, может соберешь свое войско? – поправляя очки, осторожно осведомился он. – Плантация есть, надо набрать плантаторов.

– А чего же не собрать, соберу, – с готовностью подхватил Генка. – Я уже со всеми переговорил, завтра с утра и заявимся. Только плантаторы – это не рабочие, а что-то другое.

Шедшие в магазин женщины с любопытством наблюдали, как раздетые по пояс пацаны ковыряются в нашем огороде.

– Уж не озимую ли картошку думаешь выращивать, Яколевна? – шутили они. – А может, какую зимнюю травку надыбала?

– Почти что, – так же шутливо отмахивалась мать. – Лекарства ребята задумали выращивать. Пускай, все равно земля пустует. Да и к хулиганству будут тянуться меньше.

– Ну, у твоего Васятки дружки сурьезные. Лапин Славка ровно маленький старичок. Вот только Кунюшу близко к дому допущать нельзя. Отвернулась лонись, а он, вислогубый, в погреб, схватил кринку с молоком и драпать. Хоть бы подавился им, окаянный!

Когда земля была перекопана и аккуратно переборонена граблями, Славка задумался.

– Кто ее знает, как лучше сеять: сплошь или рядками?

– А как хоть травы-то называются? – поинтересовался Генка, словно это имело какое-то значение.

– Наперстянка, спатолия гималайская, – прочитал на пакетике Славка. – Немного валерьянки и белладонны.

На всякий случай решили сеять рядками: так удобнее поливать, да и полоть сподручней.

Сделали несколько грядок, провели палкой бороздки. Славка посыпал в них семена, потом землю опять разровняли граблями.

Полили несколько раз, и Генка огорченно вздохнул:

– Ну вот, и опять нечего делать, пока не вырастет.

Потом вдруг хлопнул ладонью по лбу и резко повернулся к Славке:

– Слушай, ведь тебе Яков Андреевич подарил собачий учебник?

– Не собачий учебник, а «Служебное собаководство», – поправил Славка. – Ну, подарил, а что?

– И ты его прочитал?

– Прочитал, – опасаясь подвоха, осторожно подтвердил Славка.

– Там о санитарных собаках написано, да?

– Не только о санитарных. Можно выучить собаку бросаться с минами под танки, сбрасывать мины под поезда, разыскивать мины под землей и в домах. А к чему это ты? – подозрительно покосился на Генку Славка.

– Так ведь у Нади Филатовой щенков целый выводок. Может, начнем их учить, они уже начинают лаять?

– Нет, –